![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
isgerdrЧья-то рука легла ей на плечо. Эрика вздрогнула и обернулась – за спиной стоял гитарист «Ветробоя». Кажется, тот, что был с синей гитарой, за время концерта она все-таки научилась их различать.
– Испугал? Прости. Ты в порядке?
– Эээ… относительно.
– Вижу. Меня, кстати, Стасом зовут.
– А я Эрика.
Странное дело – в присутствии Стаса Эрика почувствовала себя немного лучше, по крайней мере, была в состоянии разговаривать. А ведь минуту назад ей хотелось разве что незаметно добраться до какого-нибудь темного угла и там отключиться…
– Уже прочитал, – Стас с улыбкой кивнул на правую руку Эрики, украшенную кожаным браслетом с пятью рунами, из которых складывалось ее имя. Давний подарок от однокурсницы, истершийся за несколько лет, но надпись время как будто не брало.
– Ты понимаешь руны?
– С нашим Владиславом научишься, – усмехнулся Стас. – Кстати, а пойдем к нашим? Мы тут в гримерке сидим. По-моему, так будет лучше. Сами наделали дел – точнее, наделал их наш вокалист – сами будем исправляться. В любом случае тебе сейчас уезжать нельзя.
Эрика лишь молча кивнула, удивившись сама себе – она куда-то идет с человеком, о котором знает только то, что он гитарист группы, которую она тоже впервые увидела не далее как сегодня. И, что самое интересное – идет без тени сомнения и даже весьма охотно. Впрочем, после всех сегодняшних событий она уже была готова ожидать чего угодно.
– Осторожно, тут ступеньки, – Стас галантно протянул руку, что было весьма кстати – Эрика шла неуверенно, словно не до конца проснувшись или только что придя в себя (что, впрочем, было правдой), да и в полумраке клуба подниматься по крутой лестнице было неудобно.
Когда глаза вновь привыкли к свету, Эрика увидела, что Стас привел ее в небольшую гримерку, где царил редкостный творческий беспорядок – природа и назначение большинства разбросанных вещей не подлежали опознанию. А среди всего этого расположились музыканты группы «Ветробой», наполовину сливаясь с окружающей обстановкой. Создавалось впечатление, что, придя сюда после концерта, каждый просто свалился где стоял. Впрочем, увидев Эрику, все улыбнулись ей, как старой знакомой… Нет, не все. Эрика оглядела гримерку и увидела Владислава.
Он полулежал на каком-то не то диванчике, не то просто сундуке, под сваленными куртками не разобрать. Голова запрокинута назад, глаза закрыты, левая рука безжизненно повисла. Как в этом видении несколько минут назад, на сцене… Эрика тряхнула головой, отгоняя воспоминание, но бесполезно – картина по-прежнему стояла перед глазами. Продолжая удивляться собственным действиям, она подошла и осторожно тронула Владислава за руку. Он не отозвался.
– Бесполезно, – подал голос Стас. – Теперь только ждать, пока в себя придет.
– Слушай, – второй гитарист чуть поднялся со своего места, – с ним же давно такого не было…
– А мы и не выступали давно. В июле две песни с половиной сыграли, это не в счет. А после майского концерта он чуть не сутки отлеживался, помнишь?
– Что с ним? – голос почти не слушался, но тем не менее Эрику услышали. Стас вздохнул:
– Самим бы знать! Владислав слишком выкладывается, правда, по-другому он, наверное, и не умеет. А потом… Ну ты видела, как он ушел со сцены, я его почти что тащил на себе. А он, между прочим, повыше меня будет! Кое-как дошел сюда, практически в состоянии зомби, рухнул в угол и отключился. Я пытался его как-то расшевелить – бесполезно, он ни на что не реагирует. Обычно все-таки оно легче проходит – ну отлеживается некоторое время, но это и все. Хотя бы с нами разговаривает. А чтобы так…
– Я его в чем-то понимаю, – слегка улыбнулась Эрика. – У меня и сейчас подобное желание есть…
– Так. Двоих в чувство приводить – это точно перебор. Будем принимать меры. Вот, держи.
Каким-то загадочным образом в руках Стаса успела появиться бутылка виски и стакан, который он и протянул Эрике. Обжигающий вкус возвращал силы, и наконец исчез непонятный озноб, не оставлявший ее еще с концерта.
– Давай я твою куртку принесу, – предложил Стас. – Чтобы уже с гардеробом не связываться. Ты явно нескоро уедешь, не то состояние.
Эрика кивнула и протянула ему номерок. Стас скрылся за дверью, но уже через минуту появился обратно вместе с курткой, сел рядом с Эрикой и наполнил свой стакан.
– Да, кстати. Сам-то я представился, а вот про остальных забыл. А Владислав и подавно о таких формальностях, как представление группы, редко вспоминает, – Стас повернулся к остальным. – Это Слава, наш второй гитарист. Собственно, мы с ним когда-то эту группу и основали. Ага, как на подбор – Станислав, Вячеслав и Владислав.
Эрика засмеялась.
– Правда, Владислав пришел позже, это вообще была отдельная история. Вот этот индивид, который сейчас поедает мои, между прочим, яблоки – это Макс, ударник. Он к нам пришел позже всех, меньше двух лет назад. А в том углу прячется Индрик.
– Игорь я!
– Все равно Индрик, – Стас показал язык. – Не, на самом деле нашего басиста зовут Игорь. Игорь Андреев. Но однажды еще наш первый вокалист, представляя группу, так зарапортовался, что обозвал его Индреевым. А там и до Индрика недалеко. Но он это прозвище не любит.
– А что за первый вокалист?
– Ооо… тут целая эпопея. Впрочем, кажется, торопиться нам все равно некуда. Ты садись, не подпирай стену.
Эрика опустилась на диванчик-сундук рядом с Владиславом. Заглянула в лицо – не пришел ли в себя. Ей показалось, что в ответ на ее прикосновение его рука чуть шевельнулась… Или не показалось?
– Эрика… – проговорил Владислав, не открывая глаз. Стоп, откуда он знает ее имя? Тоже, что ли, успел прочесть надпись на браслете? А казалось, что он вообще не видит ничего вокруг… Эрика чуть сжала его руку:
– Это я. Я здесь. Что-нибудь нужно?
Владислав не ответил.
– Ясно. Некоммуникабелен, – улыбнулся Слава. – Ну хоть в себя приходит, и то хорошо.
– Не похоже что-то, – покачал головой Макс.
– Разговаривает же…
– Как показывает мой опыт, одно другому совершенно не мешает. Хотя… смотрите…
Эрика не вполне понимала, на что здесь смотреть – она все так же сидела, повернувшись к Владиславу и держа его руку в своих ладонях. Прошло несколько секунд – или минут – ничего не изменилось. «Не надо, ты не…» – начал было Стас, но в этот момент Владислав медленно открыл глаза.
Четверо музыкантов облегченно вздохнули.
– Ну наконец-то! – сказал Стас. – Ох и напугал же ты нас… Я давно знаю, что от тебя всего можно ожидать, но чтоб такое…
– Виски мне, – хрипло, сквозь зубы проговорил Владислав.
Игорь-Индрик протянул ему бутылку. Владислав молча кивнул и припал к горлышку. Он пил не отрываясь, словно там была простая вода, пока содержимое не уменьшилось почти на четверть, и только тогда поставил бутылку на стол. Эрика заметила, что он действовал только правой рукой, левая по-прежнему висела плетью. Странно – ведь совсем недавно на сцене он легко перебрасывал микрофон из руки в руку, да и Эрику подхватил именно левой…
– Проклятье… Словно меня клыками рвали…
Макс положил ему руку на плечо:
– Все хорошо. Стас тут собрался про тебя рассказывать.
Владислав слегка улыбнулся:
– Ну что ж, и я послушаю, – и почти неуловимым движением чуть привлек Эрику к себе. Почти неуловимым – но на мгновение она словно вновь почувствовала его недавнюю стальную хватку, и смутно колыхнулись неясные лесные тени… Владислав снова улыбнулся, и видение развеялось – просто очень уставший после концерта музыкант чуть приобнял девушку за плечи.
– Рассказывай, Стас, – попросила Эрика, пододвинув к себе стакан с виски.
– В начале нас вообще было двое – я и Слава. В какой-то момент захотелось не просто слушать музыку, но и играть – благо оба уже довольно давно осваивали гитару. Ну и решили собрать группу. Тогда к нам пришел Индрик… то есть Игорь, – Стас изящно увернулся от яблочного огрызка, – и наш первый ударник, которого, кстати, тоже звали Макс. Он с собой привел своего однокурсника по имени Вадим – собственно, наш первый вокалист.
Стас нашел под стулом огрызок и метнул его в угол, точно попав в мусорную корзину. Потом продолжил:
– Были мы тогда обычной кавер-группой, каких много. Ни на что особенно не претендовали, просто играли любимые песни, а если нас еще и кто-то слушал – совсем все хорошо. Пробовали и свое писать, но как-то не очень шло. Так, несколько вещей в репертуаре было, и все. Тексты я сочинять почти не умею, очень редко что-то приличное выходит.
– В основном неприличное, – съехидничал Слава.
– Иди ты! В общем, сначала пугали соседей по квартирам и дачам, понемногу стали выбираться в клубы, словом, жили себе и горя не знали. Правда, недолго. Только мы, можно сказать, начали выходить из тени, выступать, все как у больших – ушел Вадим. Рванул рубаху на груди и заявил, что устал петь чужие песни и хочет творчества.
– Хотя сам, кстати, никогда не писал, – вставил Слава.
– Вот это я ему и сказал. Ты же, говорю, все равно ничего не пишешь, так не все ли тебе равно, кто автор песни, которую ты поешь – Стив Харрис или Степа Харьков?
– Ну, разница есть, – засмеялась Эрика.
– Ага, у Харриса лучше получается. Но Вадим уперся, хлопнул дверью и ушел. И остались мы в больших раздумьях, что дальше делать… Эй, Владислав, с тобой все в порядке?
Владислав безвольно откинулся на сваленные куртки, полуприкрыв глаза – казалось, он опять почти без сознания…
– Ничего… – с трудом проговорил он. – Ты продолжай. Просто надо… в себя прийти… Ты же знаешь…
– Знаю. Как и то, что настолько плохо тебе еще не было. Честно говоря, когда ты свалился на сцену, я думал, что дальше вести концерт придется мне. У нас такое уже было, – повернулся Стас к Эрике. – Владислав тогда как раз написал «Последний бой», ну вот эта – «правда или бред, или сон чужой». Первое исполнение, всем нравится, группа в ударе, Владислав сам себя превзошел… правильно мы сделали, что эту песню почти в самый конец поставили. Потому что он допел и рухнул. Просто отключился на сцене. Хорошо еще, в этот момент, как и планировалось, погасили свет, большинство народа не видело, как его за кулисы уносили. Я вышел к микрофону, наплел какой-то чуши для разрядки атмосферы, мы сыграли инструментал и закруглились. А после концерта я еще битый час объяснял какому-то особо наблюдательному репортеру, что формула «sex-drugs-rock’n’roll» все-таки не совсем про нас.
– Мог бы и меня к нему пустить, – усмехнулся Владислав. – Я к тому времени уже был вполне адекватен. Объяснил бы… из первых рук…
– Ты? Спасибо, нам трупов в гримерке не надо! Одного ты уже с лестницы спустил…
– И еще спущу, если мне будут читать мораль о моем греховном влиянии на неокрепшие умы и обзывать сатанистом! Если у кого-то ум настолько неокрепший, это не мои проблемы…
– Влад…
– Меня зовут Владислав! – в голосе зазвенел металл, хотя только что ему было явно трудно говорить. Стас положил ему руку на плечо:
– Прости, забылся. Успокойся уже, чего ты вскинулся? Тебе вообще отдыхать надо и силы восстанавливать.
– А я что делаю? – Владислав потянулся за виски – по привычке, левой рукой. Он чуть не опрокинул бутылку, но Эрика ее удержала. – Кстати, ты не дорассказал…
– Действительно, остановился на самом интересном, – Стас улыбнулся. – Так вот, вскоре после ухода Вадима – было это два года назад – мы как-то вечером сидели в баре…
– Пили с горя, – вставил Игорь-Индрик.
– Ну не то чтобы с горя, Вадим успел поругаться почти со всеми, но все равно было не очень понятно, как нам жить дальше. В принципе, мы со Славой оба умеем петь, но больше, чем на бэк-вокал, вряд ли годимся. Да и потом, как-то проще и привычнее, если каждый занимается своим делом. Пока Вадим не пришел, я пробовал играть и петь одновременно, не очень понравилось. Среди знакомых больше вокалистов не было, а искать кого-то со стороны… Мы же начинали как компания друзей, а тут появился бы посторонний, в общем-то, человек… Понятно, что многие группы так живут, но мы-то не волшебники, мы только учимся. Так что идти и давать объявления тоже пока не решались… Владислав, отдай бутылку!
– По-моему, там отдавать уже нечего, – засмеялась Эрика. Действительно, бутылка виски почти опустела. Хотя по Владиславу это было совершенно не заметно, такое ощущение, что алкоголь на него не действовал. Взгляд голубых глаз оставался немного затуманенным, но это скорее была все та же усталость после концерта, чем хмель.
– Куда в тебя только помещается? Ладно, тут еще что-то было, – Стас нашел еще одну бутылку. – Ну так вот, мы сидели и обсуждали наши перспективы, но тут к нам подсел некий индивид, – он подмигнул Владиславу. – Надо сказать, что мы его давно заметили, но напрашиваться не стали – он весь вечер сидел за соседним столиком и глушил виски, примерно как сейчас, то есть просто как воду. Хотя, когда он к нам подсел, он был абсолютно трезв. Уже повод удивиться, да и вообще, когда из полумрака вдруг появляется вот такое… Серебряные браслеты на обеих руках – уже интересно – вот эти вот шрамы на плече и грива, от вида которой половина металлистов вымрет от зависти. Я, по крайней мере, чуть не вымер. В общем, подсаживается он и говорит: я, мол, случайно вас услышал – да и трудно было бы не услышать, мы периодически от избытка эмоций орали на весь бар – и, насколько я понял, вы ищете вокалиста. Ну да, говорю, ищем. Он улыбнулся и говорит: понимаете ли, у меня как раз обратная ситуация. Я, совершенно случайно, сам вокалист и ищу группу. Мы просто утратили дар речи…
– После чего буквально сгребли меня в охапку и утащили на базу, – закончил Владислав.
– Ну, примерно так, – рассмеялся Стас. – Потому что сами никак не могли поверить в реальность происходящего. Ну, говорю, спой что-нибудь. Спел. «Зверя». Да так, что Кипелов может нервно курить в сторонке.
– Захвалили, – улыбнулся Владислав.
– Да я, можно сказать, преуменьшил… В общем, мы вторично утратили дар речи. Но Владислав решил нас в этот вечер добить окончательно – конфисковал мою гитару и сыграл на этот раз свою песню. Ну… в двух словах – с тех пор практически всю музыку и все наши тексты пишет он.
Владислав молча кивнул, подтверждая слова Стаса. Долгое время поддерживать разговор он все еще не мог – даже недавние несколько фраз отняли у него почти все силы. Впрочем, судя по всему, остальным музыкантам сегодняшний концерт обошелся немногим легче, разве что Стас не выглядел предельно уставшим – а может, просто хорошо держался. Макс все так же молча хрустел яблоками – рядом с ним уже образовалась заметная куча огрызков, но вставать и выбрасывать их ему явно было лень. Игорь-Индрик опять почти слился с тенью в углу, задумчиво разглядывая гриф своей бас-гитары и время от времени протягивая руку, чтобы утащить у Макса яблоко. Слава непонятным образом ухитрился при своем немалом росте (как, впрочем, и у всех в группе, разве что Макс был заметно пониже остальных) свернуться клубком в кресле и, кажется, задремать. Во всяком случае, с его стороны уже давно не было заметно никаких признаков жизни. А вот Эрика чувствовала, что усталость почти отступила. Владислав все так же обнимал ее за плечи, и от этого немного властного жеста было тепло и спокойно. Даже сейчас Эрика воспринимала его как более сильного, хотя он едва пришел в себя и не мог даже встать… Она опять взглянула на его левое плечо и почти безотчетно коснулась рукой шрамов. Владислав чуть вздрогнул.
– Тебе больно? – тихо спросила Эрика и тут же подумала, что сказала глупость – ведь этим шрамам не один год… Но Владислав ответил:
– Ничего… Так – лучше, – он задержал руку Эрики, накрыв ее ладонь своей, и улыбнулся. Эрика улыбнулась в ответ. Все происходящее казалось почти нереальным. Неужели это тот самый Владислав, который недавно вел концерт, и зал подчинялся каждому его движению? Неужели это в его взгляде разгорался безумный огонь, а его голос пробуждал ночные тени? Да, все это был он. И он же сейчас обнимал Эрику, словно они уже давно знакомы – а может, это и правда было так?
Эрика придвинулась чуть ближе к Владиславу. Рукав ее футболки задрался, открыв следы от его пальцев на плече. Владислав опустил глаза:
– Прости меня.
– За что? А, это… Ерунда. Хотя хватка у тебя, надо сказать, железная.
– Ну я металлист или кто? – Владислав усмехнулся, но тут же снова посерьезнел: – Правда, прости. И тогда, раньше… я не должен был…
– А иначе ты бы не встал, – Эрика сама не понимала, откуда она это знает, но – знала. – Я же видела.
– Знаю. Я уже не в себе был, иначе бы такого не допустил. Да, я музыкант и у меня обязательства, концерт нужно довести до конца, но не за чужой же счет! – в голосе зазвучала злость. – Чертов инстинкт. Я мог тебя выпить до дна, понимаешь? Наверное, кажется, что я чепуху несу, но…
– Я понимаю, – тихо ответила Эрика. Владислав благодарно кивнул.
– Ты очень сильная. Гораздо сильнее, чем мне показалось. Но все равно я не должен был так поступать. Я взял слишком много. Но знаешь – говорят, умеющий плавать не сможет утопиться, инстинкт будет сильнее. Вот и я уже не смог себе помешать… Пр-роклятье…
– Ничего, – Эрика коснулась светлых волос. – Я не в обиде, мне не жалко. Ты же в порядке, а меня уже Стас в чувство привел.
– Стас… – Владислав улыбнулся. – И за это я тоже ему благодарен. Хоть он и говорит, что теперь я лидер группы, все равно самый главный у нас – он. Ведь уже два года меня терпит, – Владислав повысил голос, чтобы его слышали и остальные. – Поскольку это было только начало...
– Ну не буду же я вас отвлекать, – Стас подмигнул Эрике. – Да, действительно, с приходом Владислава наши приключения не кончились, а некоторые вообще только начались. Это сейчас мы привыкли, а на первых порах его, скажем так, своеобразное поведение на сцене стало большим сюрпризом. Если бы мы не знали, что алкоголь его не берет и прочей гадостью он не увлекается, могли бы много чего интересного подумать. А посторонний народ и сейчас думает. А поскольку общаюсь с этим посторонним народом в основном я, ибо Владислав после концертов некоммуникабелен, наслушался я выше крыши. Вот найти бы того, кто запустил в широкие массы идею, что рок-музыки без наркотиков не бывает – лично оторву голову!
– А я помогу, – добавил Владислав.
– В тебе я никогда не сомневался. Ладно, это было лирическое отступление. Ну так вот, на репетициях тоже было весело. Особенно когда меня в процессе решения какого-то музыкального разногласия чуть не пристукнули моей же гитарой, хотя за минуту до этого все было спокойно. Причем сам Владислав, как водится, этого не помнит.
Эрика засмеялась.
– Между прочим, суровая правда жизни. Макс, может, ты мне хоть одно яблоко оставишь из моих же запасов? Благодарю, – Стас картинно раскланялся, поймав брошенное яблоко. – Кстати, о Максе. Буквально через месяц после прихода Владислава от нас ушел ударник. Заявив, что из них двоих в группе останется только один и вообще он не осьминог все это играть. Хотя я бы не сказал, что стало намного сложнее. Просто они с самого начала не поладили.
– Вплоть до того, что пару раз этих двоих разнимала вся группа, – вставил проснувшийся Слава.
– В общем, ударник от нас ушел. И вот это уже было проблемой. Но повторно засесть в баре и запить с горя мы не успели, так как Владислав взял дело в свои руки.
– Ну так. Из-за меня ударник сбежал, мне и решать вопрос. Благо Макса я знаю еще с университета. И в музыке он дольше меня, чуть ли не со школы. Так случилось, что он в это время тоже был в поиске. Я позвонил, Макс приехал. С тех пор он с нами.
– Должен же кто-то за тобой присматривать, – усмехнулся Макс, наконец поднимаясь со своего места и пересаживаясь поближе к остальным.
– Я вроде и сам справляюсь.
– Уверен? – Макс неожиданно посерьезнел и в упор взглянул на Владислава. Эрика поразилась, насколько эти двое похожи – но не так, как были похожи между собой все музыканты группы. Стаса и Славу можно было принять за родных братьев не только по внешности, но и по манере говорить, вести себя на сцене и за ее пределами, даже странно было думать, что на самом деле они вообще не родственники. Игорь-Индрик при ближайшем рассмотрении оказался не светловолосым, как все остальные, а скорее русым – просто в ярком свете сцены его волосы выглядели светлее. И у него единственного в группе были карие глаза. А вот Владислав и Макс… Те же почти белые волосы, те же голубые глаза, похожие черты лица – но на этом внешнее сходство заканчивалось. Волосы у Макса были гораздо короче, всего лишь до плеч, в спокойном взгляде ни льда, ни пламени – ясное весеннее небо, лицо гораздо мягче, с вечной полуулыбкой. И ростом он был едва по грудь Владиславу. Но все же они были очень похожи, и сейчас это особенно чувствовалось.
Владислав первым отвел взгляд и улыбнулся:
– Не совсем.
– То-то же. – Макс обернулся к Эрике и картинно приложил руку у груди: – Да простит меня леди за вторжение, но, раз уж сегодня получился такой вечер воспоминаний и повествование дошло до меня лично, я позволю себе внести свой вклад.
– Прощаю, – засмеялась Эрика. Макс кивнул и вдруг посмотрел ей прямо в глаза:
– Что ты думаешь о том, что видела на последней песне?
«Да что это такое! Они все в этой группе мысли читать умеют или через одного?».
– Откуда ты…
– Знаю. Я это тоже видел, и не один раз. Более того – я знаю, что все это правда.
– Но как…
– Как такое может быть? Или – как я могу продолжать играть, если такое вижу?
– Слушай, может, я вообще ничего говорить не буду? – притворно возмутилась Эрика. – Ты и так мысли читаешь!
– Не, мысли читать – это к Владиславу, – без тени иронии ответил Макс. – Я так, погулять вышел. Впрочем, и так понятно, что можно спросить по этому поводу. Почему это видела ты? Могу только сказать, что Владислав не выбрал бы тебя, если бы не понял, что ты увидишь. И поймешь. Он такие вещи чувствует сразу. Почему вижу я? Мы с Владиславом все-таки дружим очень давно, такое даром не проходит. В первый раз мне действительно поплохело, хорошо еще, это не на концерте было, а на репетиции. Теперь уже привык, насколько к этому можно привыкнуть. А откуда я знаю, что это было на самом деле… Тут история долгая. А поскольку Владислав пока что явно к долгим рассказам не способен, это сделаю я. Ты теперь явно уже не сторонний человек. Виски еще есть?
– Держи, – Владислав передал ему бутылку. Макс вновь наполнил стакан Эрики – в который раз? При всем при том Эрика ощущала лишь легкий хмель, хотя до сих пор ей не приходилось пить виски в таком количестве. Остатки Макс разделил между Владиславом, Стасом и собой, благо других претендентов не было – Слава успел опять заснуть, а Игорь-Индрик так и не оторвался от изучения своего грифа, словно пытался прочесть на нем некие таинственные письмена. Зато Стас даже придвинулся поближе, хотя явно уже не раз все это слышал. Макс отпил из своего стакана и заговорил:
– Началось все, действительно, еще в универе. Так сложилось, что в одной группе истфака оказалось всего двое парней, причем оба металлисты и оба неравнодушны к Скандинавии. Более того, оба у себя в предках нашли по паре каких-нибудь викингов. С Владиславом и так все понятно, достаточно на него посмотреть, в моем случае остается вопрос, чего ж я тогда такой мелкий.
– Зато за установкой хорошо помещаешься, – усмехнулся Стас.
– Скотт Трэвис за ней тоже неплохо помещается, а он как бы не повыше Владислава. Это было лирическое отступление. Так вот, я в ту пору уже пытался что-то где-то играть, даже выступали. Владислав музыкой не занимался, разве что иногда брался за гитару – а кто не брался? Зато с головой ушел в скандинавскую тему, вплоть до того, что постоянно пропадал у филологов на десятом этаже. Ты в итоге сколько языков знаешь?
– Хорошо – норвежский, – отозвался Владислав. – Ну еще финский, хотя он и не из этой оперы. Могу читать на исландском. Английский не считается.
– Ага, а еще половину курса рунами заразил. Мои конспекты тех времен похожи на гномью летопись! А про твои и вовсе не говорю…
– Я конспекты рунами не писал!
– Значит, еще что-то писал, я ж помню твои тетради. Впрочем, это мы исключительно баловались. А Владислав неодобрительно смотрел и говорил, что оно не для того придумано. А потом ошибки исправлял.
Эрика невольно взглянула на свой браслет. Впрочем, сделавшая его девушка сама была крайне неравнодушна к Скандинавии, так что вряд ли там было что-то неправильно. Да и тот факт, что пять рун так и не стерлись за все эти годы…
– А еще мы в лес ездили, – продолжил после некоторой паузы Макс. – Не вдвоем, у нас к третьему курсу собралась компания числом пять – мы двое, Димка курсом младше, Влад с филфака – его все так и звали, чтобы от Владислава отличать («О, коллега», – улыбнулась Эрика) – и его брат Костя, не помню, где он учился, но тоже гуманитарий. А я как раз права получил, и отец мне старый Форд отдал. Форд жив и сейчас, несмотря на все буераки, которые я на нем штурмовал, причем внутри пять парней, из которых я самый компактный, да с рюкзаками и прочим. А затеял все это Владислав. Он и раньше по лесам пропадал, но все больше один. Однажды пришел с горящими глазами и рассказал, что нашел озеро красоты неописуемой, и туда непременно надо ехать всем. Я до сих пор удивляюсь, как ему удалось нас всех поднять, но мы буквально похватали палатки в зубы и поехали. Самое забавное – я так и не знаю, как это место называется. Хотя доехать туда могу хоть с закрытыми глазами. Тогда Владислав названия не сказал, а потом мы и сами про это забыли, привыкли. Просто – «поехали на озеро». Как сейчас помню – сел за руль и говорю Владиславу: «Показывай». Так и добрались под его руководством – здесь направо, у той кривой избушки налево, а теперь вон к той елке и не свались в канаву. Ни карт, ничего. Вообще, мистика – не в тайгу же собрались, по дороге явно должно быть полно населенных пунктов, но я их так и не знаю. Знаю, что это на северо-востоке и почти на границе области, и все. Просто незачем было на указатели смотреть. Так и ориентируюсь по елкам и кривым избушкам. И, на самом деле, сильно подозреваю, что Владислав – тоже, – Макс взглянул на друга, ожидая подтверждения или возражения, но Владислав молчал. – В общем, тайна, покрытая мраком. Но как бы то озеро ни называлось, места там красивые. Кругом лес, цивилизации практически никакой, хорошо еще, на машине проехать можно, и то не до конца – к озеру пешком спускались. А само озеро странное. Почти идеально круглое, и вода темная всегда. И холодная, даже в самую жару. Зачерпнешь воды – рука закоченеет.
Эрика невольно поежилась, словно и в самом деле потянуло холодом. Макс говорил негромко и почти нараспев, он перестал улыбаться – так рассказывают какую-нибудь таинственную историю. А перед глазами вновь встали ночные тени и берег озера в отсветах зарниц… Берег озера? Эрика вопросительно посмотрела на Владислава – он молча кивнул. Его лицо тоже посерьезнело, губы плотно сжаты – совсем как тогда на сцене, перед финальной песней… Макс продолжал:
– В общем, мы на этом озере практически поселились. Все на нас смотрели, как на психов – не лень же за сотню километров мотаться. Ну, бешеной собаке семь верст не крюк. Зато там людей вообще нет. А еще как-то чудеса были – Влад с филфака и Костя пошли малину собирать и пропали. Часа на три. Мы хотели идти искать, Владислав не дал. Сказал, что скоро вернутся. И действительно, через несколько минут они появились. Причем уверяли, что дальше ближайшего малинника, который от лагеря виден, не заходили. Только вот мы их не видели. Впрочем, лес там густой, иногда и правда человека от тени не отличишь, кто его знает…
Макс усмехнулся каким-то своим мыслям. А Эрика вспомнила, как ездила за город с Ольгой – той самой однокурсницей, что сделала ей браслет. Они просто присели отдохнуть на поваленное дерево у ручья, вроде бы совсем ненадолго. А когда решили идти дальше – вдруг оказалось, что уже темнеет, и хорошо, что до станции было недалеко…
– А потом начал пропадать уже Владислав, – после паузы сказал Макс. – Как-то раз под вечер отошел от костра и исчез. Пошли искать – как сквозь землю провалился. Хотя вроде бы не самая незаметная фигура. Вернулся, когда совсем стемнело, причем довольный, как я не знаю кто. Мы на него накинулись, что мог бы и предупредить, а он ответил, что лес знает как свой карман и ничего с ним не будет. Ну что на это скажешь? Тем более что, пока мы придумывали ответ, этот индивид успел заснуть. Так с тех пор и повелось: смеркается – Владислава нет. Стемнело – возвращается, иногда некоторое время сидит у костра, но чаще всего падает и засыпает. И не добудишься, если что. В лучшем случае никак не отреагирует, в худшем – еще и пошлет подальше. Причем по-норвежски.
Засмеялись все – кроме Владислава. Он, казалось, почти не слушал Макса, не говоря уже о том, чтобы что-то дополнить, хотя речь шла о нем самом. И Эрика вновь вспомнила его лицо под конец концерта – те же стиснутые зубы, словно он сдерживал давнюю боль, тот же лед в голубых глазах… Это не ускользнуло и от Макса – он вопросительно посмотрел на Владислава. Тот едва слышно выдохнул: «Ничего… Продолжай». Даже Эрика, сидевшая рядом, едва различила эти слова, а Макс мог бы разве что прочесть их по губам. Но он понимающе кивнул. Кажется, эти двое давно могли договориться и без слов.
– Хорошо, рассказываю дальше, – голос Макса сейчас звучал совсем тихо, но очень отчетливо. – В общем, не считая вышеперечисленного, ездили мы без приключений. Пробитое колесо я за приключение не считаю. А три года назад произошла история, которой мы, в общем-то, и обязаны тем, что здесь наблюдаем. В конце октября мы поехали на озеро закрывать сезон, хотя погода стояла теплая, могли бы и еще ездить. Но так уж сложилось, что первый раз мы всегда приезжали в мае, а последний – обязательно до Самайна. Правда, в тот год Самайном в воздухе пахло чуть ли не с сентября. Для меня, по крайней мере. Вроде и солнечно, и тепло, но что-то уже не то. Не знаю, как объяснить…
– Я понимаю, – улыбнулась Эрика. Ей было знакомо это чувство – времена года далеко не всегда сменялись по календарю…
– Ну вот. А тот день вообще был какой-то ненормальный. Начиная с пустой трассы и заканчивая практически вымершим ближайшим поселком. Я понимаю, что народу там мало, но чтобы вообще никого? Чтобы нас ни одна собака не облаяла? Обычно стоит съехать на грунтовку – получите, штук пять, только что в окна не запрыгивают, а уж лай стоит такой, что магнитолу не слышно. А тут одна высунулась, посмотрела и ушла. Ладно, пожали плечами и поехали дальше. Приезжаем на место – а поперек той полянки, где я всегда машину оставлял, лежит здоровенное бревно. При том, что вроде ни о каких ураганах не сообщалось. Димка заявил, что это знак и нас не хотят сюда пускать, Влад, который с филфака, на пару с Костей обозвали его паникером и пошли это бревно оттаскивать. Ага, как же, оно в обхвате с них двоих. Впятером мы его кое-как подвинули, чтобы машину можно было поставить.
– Димка молодец, – задумчиво произнес Владислав, не столько отвечая Максу, сколько разговаривая сам с собой. – А вот куда я смотрел – непонятно. Впрочем, как знать…
– Куда бы ты ни смотрел, подозреваю, что уговорить народ после такой дороги развернуться и уехать не удалось бы даже тебе. Мне все это тоже не очень понравилось, но раз уж приехали… Спустились к озеру, поставили палатки, развели костер, в общем, все как всегда. Идиллия – валяемся на травке, смотрим в небо. А в небе что-то подозрительно громыхает. Списали на какой-нибудь военный полигон, потому что климат в последние годы, конечно, ненормальный, но не до такой же степени, чтобы гроза в октябре!
– Как-то раз и в декабре была, – вставила Эрика.
– Ну да, если вам звонят в дверь, это, конечно, может быть английская королева. Но скорее это все-таки сосед. Так и здесь, логичнее было подумать про полигон. Тем более что небо было абсолютно ясное. В общем, на это мы тоже решили не обращать внимания. Сидим, общаемся, Владислав какую-то корягу нашел и пытается из нее абстрактную скульптуру сделать… А потом всех стало по-страшному клонить в сон, хотя вроде бы с утра выспались, да еще чаю напились. Влад полез в палатку за свитером, но обратно так и не вылез – заснул. Костя отправился его будить и остался там же. Мы с Димкой какое-то время еще болтали, но он тоже стал откровенно клевать носом. Да и я, глядя на это сонное царство, стал понемногу отключаться. Последнее, что помню – Владислав все еще что-то вырезает из своей коряги, нож соскальзывает – чуть ему по пальцам не полоснул – и падает у костра. Владислав с мрачным видом идет поднимать. На этом я заснул окончательно.
Макс опять замолчал – то ли вспоминая, то ли собираясь с силами. Застывший взгляд обращен куда-то в пространство, как и у Владислава. Неужели они и правда чувствуют одно и то же? Эрика невольно поежилась, вновь вспомнив концерт. Только сейчас стало заметно, насколько в гримерке тихо. Слава проснулся и пересел ближе, Игорь-Индрик оторвался от изучения грифа, и даже Стас уже давно не отпускал никаких комментариев и внимательно слушал Макса. Хотя все они знают эту историю… или нет?
– Ты раньше всего этого не рассказывал, – тихо сказал Игорь.
– Да неужели? Хм, а ведь и правда. Не рассказывал. Я-то все это помню как вчера – вот и запало, что остальные тоже все знают. Мне иногда кажется, что это с вами мы тогда ездили.
– Значит, ты в группе прижился.
– Что не может не радовать. Черт, но я и правда думал, что вы сто раз это слышали! И сейчас терпите только ради дамы, – он опять изобразил поклон в сторону Эрики, не вставая с места.
– Только отдельные моменты.
– Ну тогда слушайте дальше. Проснулся я от холода – я ведь отключился там же, где сидел, ни спальника, ничего. Рядом – такой же замерзший Димка. Проспали часа четыре, не меньше, костер почти погас. Над озером огромная туча, из которой слышен явный гром, уже ни на какой полигон не спишешь. Влад с Костей как спали, так и спят, а вот Владислава нигде нет. Только его косуха на ветке висит. Ну ладно, мы к его исчезновениям успели уже привыкнуть – к ночи вернется, куда он денется. Правда, и так была почти ночь. В общем, только мы собрались озадачиться ужином, как нас накрыла откровенная гроза. В октябре. Гроза. С ливнем, молниями и всем прочим, как полагается. Забились все вчетвером в одну палатку и сидим, жуем батон. А вокруг творится что-то невообразимое, такое ощущение, что все молнии метят в озеро. Все сверкает, грохочет и льет, как палатки не смыло – до сих пор удивляюсь. Кончилось это безобразие только к полуночи, причем моментально – как выключили. Вылезаем наружу – никакой грозы, небо ясное и посередине огромная полная луна. А Владислава как не было, так и нет. Я отошел немного в лес и попробовал его позвать – а голос не слушается. Хотя только что мы с ребятами нормально общались. Вот тут мне стало как-то нехорошо.
– Не надо было… – глухо произнес Владислав. Макс удивленно обернулся к нему, но Владислав лишь махнул рукой и снова откинулся на куртки.
– Так вот, я еще несколько раз пытался его звать, хотя сам понимал, что смысла в этом нет. Только промок и замерз, да еще на корягу напоролся, джинсы разорвал. И было мне от всего этого очень не по себе, особенно от того, что я не мог понять, что происходит и почему. Ничего не поделаешь, вернулся к остальным. Они неизвестным науке образом ухитрились опять развести костер, что было очень кстати. И сидят вокруг, молча. Хотя думали все, я подозреваю, об одном и том же – где Владислава черти носят. До утра так никто и не заснул – сидели у костра и смотрели на озеро.
– Испугал? Прости. Ты в порядке?
– Эээ… относительно.
– Вижу. Меня, кстати, Стасом зовут.
– А я Эрика.
Странное дело – в присутствии Стаса Эрика почувствовала себя немного лучше, по крайней мере, была в состоянии разговаривать. А ведь минуту назад ей хотелось разве что незаметно добраться до какого-нибудь темного угла и там отключиться…
– Уже прочитал, – Стас с улыбкой кивнул на правую руку Эрики, украшенную кожаным браслетом с пятью рунами, из которых складывалось ее имя. Давний подарок от однокурсницы, истершийся за несколько лет, но надпись время как будто не брало.
– Ты понимаешь руны?
– С нашим Владиславом научишься, – усмехнулся Стас. – Кстати, а пойдем к нашим? Мы тут в гримерке сидим. По-моему, так будет лучше. Сами наделали дел – точнее, наделал их наш вокалист – сами будем исправляться. В любом случае тебе сейчас уезжать нельзя.
Эрика лишь молча кивнула, удивившись сама себе – она куда-то идет с человеком, о котором знает только то, что он гитарист группы, которую она тоже впервые увидела не далее как сегодня. И, что самое интересное – идет без тени сомнения и даже весьма охотно. Впрочем, после всех сегодняшних событий она уже была готова ожидать чего угодно.
– Осторожно, тут ступеньки, – Стас галантно протянул руку, что было весьма кстати – Эрика шла неуверенно, словно не до конца проснувшись или только что придя в себя (что, впрочем, было правдой), да и в полумраке клуба подниматься по крутой лестнице было неудобно.
Когда глаза вновь привыкли к свету, Эрика увидела, что Стас привел ее в небольшую гримерку, где царил редкостный творческий беспорядок – природа и назначение большинства разбросанных вещей не подлежали опознанию. А среди всего этого расположились музыканты группы «Ветробой», наполовину сливаясь с окружающей обстановкой. Создавалось впечатление, что, придя сюда после концерта, каждый просто свалился где стоял. Впрочем, увидев Эрику, все улыбнулись ей, как старой знакомой… Нет, не все. Эрика оглядела гримерку и увидела Владислава.
Он полулежал на каком-то не то диванчике, не то просто сундуке, под сваленными куртками не разобрать. Голова запрокинута назад, глаза закрыты, левая рука безжизненно повисла. Как в этом видении несколько минут назад, на сцене… Эрика тряхнула головой, отгоняя воспоминание, но бесполезно – картина по-прежнему стояла перед глазами. Продолжая удивляться собственным действиям, она подошла и осторожно тронула Владислава за руку. Он не отозвался.
– Бесполезно, – подал голос Стас. – Теперь только ждать, пока в себя придет.
– Слушай, – второй гитарист чуть поднялся со своего места, – с ним же давно такого не было…
– А мы и не выступали давно. В июле две песни с половиной сыграли, это не в счет. А после майского концерта он чуть не сутки отлеживался, помнишь?
– Что с ним? – голос почти не слушался, но тем не менее Эрику услышали. Стас вздохнул:
– Самим бы знать! Владислав слишком выкладывается, правда, по-другому он, наверное, и не умеет. А потом… Ну ты видела, как он ушел со сцены, я его почти что тащил на себе. А он, между прочим, повыше меня будет! Кое-как дошел сюда, практически в состоянии зомби, рухнул в угол и отключился. Я пытался его как-то расшевелить – бесполезно, он ни на что не реагирует. Обычно все-таки оно легче проходит – ну отлеживается некоторое время, но это и все. Хотя бы с нами разговаривает. А чтобы так…
– Я его в чем-то понимаю, – слегка улыбнулась Эрика. – У меня и сейчас подобное желание есть…
– Так. Двоих в чувство приводить – это точно перебор. Будем принимать меры. Вот, держи.
Каким-то загадочным образом в руках Стаса успела появиться бутылка виски и стакан, который он и протянул Эрике. Обжигающий вкус возвращал силы, и наконец исчез непонятный озноб, не оставлявший ее еще с концерта.
– Давай я твою куртку принесу, – предложил Стас. – Чтобы уже с гардеробом не связываться. Ты явно нескоро уедешь, не то состояние.
Эрика кивнула и протянула ему номерок. Стас скрылся за дверью, но уже через минуту появился обратно вместе с курткой, сел рядом с Эрикой и наполнил свой стакан.
– Да, кстати. Сам-то я представился, а вот про остальных забыл. А Владислав и подавно о таких формальностях, как представление группы, редко вспоминает, – Стас повернулся к остальным. – Это Слава, наш второй гитарист. Собственно, мы с ним когда-то эту группу и основали. Ага, как на подбор – Станислав, Вячеслав и Владислав.
Эрика засмеялась.
– Правда, Владислав пришел позже, это вообще была отдельная история. Вот этот индивид, который сейчас поедает мои, между прочим, яблоки – это Макс, ударник. Он к нам пришел позже всех, меньше двух лет назад. А в том углу прячется Индрик.
– Игорь я!
– Все равно Индрик, – Стас показал язык. – Не, на самом деле нашего басиста зовут Игорь. Игорь Андреев. Но однажды еще наш первый вокалист, представляя группу, так зарапортовался, что обозвал его Индреевым. А там и до Индрика недалеко. Но он это прозвище не любит.
– А что за первый вокалист?
– Ооо… тут целая эпопея. Впрочем, кажется, торопиться нам все равно некуда. Ты садись, не подпирай стену.
Эрика опустилась на диванчик-сундук рядом с Владиславом. Заглянула в лицо – не пришел ли в себя. Ей показалось, что в ответ на ее прикосновение его рука чуть шевельнулась… Или не показалось?
– Эрика… – проговорил Владислав, не открывая глаз. Стоп, откуда он знает ее имя? Тоже, что ли, успел прочесть надпись на браслете? А казалось, что он вообще не видит ничего вокруг… Эрика чуть сжала его руку:
– Это я. Я здесь. Что-нибудь нужно?
Владислав не ответил.
– Ясно. Некоммуникабелен, – улыбнулся Слава. – Ну хоть в себя приходит, и то хорошо.
– Не похоже что-то, – покачал головой Макс.
– Разговаривает же…
– Как показывает мой опыт, одно другому совершенно не мешает. Хотя… смотрите…
Эрика не вполне понимала, на что здесь смотреть – она все так же сидела, повернувшись к Владиславу и держа его руку в своих ладонях. Прошло несколько секунд – или минут – ничего не изменилось. «Не надо, ты не…» – начал было Стас, но в этот момент Владислав медленно открыл глаза.
Четверо музыкантов облегченно вздохнули.
– Ну наконец-то! – сказал Стас. – Ох и напугал же ты нас… Я давно знаю, что от тебя всего можно ожидать, но чтоб такое…
– Виски мне, – хрипло, сквозь зубы проговорил Владислав.
Игорь-Индрик протянул ему бутылку. Владислав молча кивнул и припал к горлышку. Он пил не отрываясь, словно там была простая вода, пока содержимое не уменьшилось почти на четверть, и только тогда поставил бутылку на стол. Эрика заметила, что он действовал только правой рукой, левая по-прежнему висела плетью. Странно – ведь совсем недавно на сцене он легко перебрасывал микрофон из руки в руку, да и Эрику подхватил именно левой…
– Проклятье… Словно меня клыками рвали…
Макс положил ему руку на плечо:
– Все хорошо. Стас тут собрался про тебя рассказывать.
Владислав слегка улыбнулся:
– Ну что ж, и я послушаю, – и почти неуловимым движением чуть привлек Эрику к себе. Почти неуловимым – но на мгновение она словно вновь почувствовала его недавнюю стальную хватку, и смутно колыхнулись неясные лесные тени… Владислав снова улыбнулся, и видение развеялось – просто очень уставший после концерта музыкант чуть приобнял девушку за плечи.
– Рассказывай, Стас, – попросила Эрика, пододвинув к себе стакан с виски.
– В начале нас вообще было двое – я и Слава. В какой-то момент захотелось не просто слушать музыку, но и играть – благо оба уже довольно давно осваивали гитару. Ну и решили собрать группу. Тогда к нам пришел Индрик… то есть Игорь, – Стас изящно увернулся от яблочного огрызка, – и наш первый ударник, которого, кстати, тоже звали Макс. Он с собой привел своего однокурсника по имени Вадим – собственно, наш первый вокалист.
Стас нашел под стулом огрызок и метнул его в угол, точно попав в мусорную корзину. Потом продолжил:
– Были мы тогда обычной кавер-группой, каких много. Ни на что особенно не претендовали, просто играли любимые песни, а если нас еще и кто-то слушал – совсем все хорошо. Пробовали и свое писать, но как-то не очень шло. Так, несколько вещей в репертуаре было, и все. Тексты я сочинять почти не умею, очень редко что-то приличное выходит.
– В основном неприличное, – съехидничал Слава.
– Иди ты! В общем, сначала пугали соседей по квартирам и дачам, понемногу стали выбираться в клубы, словом, жили себе и горя не знали. Правда, недолго. Только мы, можно сказать, начали выходить из тени, выступать, все как у больших – ушел Вадим. Рванул рубаху на груди и заявил, что устал петь чужие песни и хочет творчества.
– Хотя сам, кстати, никогда не писал, – вставил Слава.
– Вот это я ему и сказал. Ты же, говорю, все равно ничего не пишешь, так не все ли тебе равно, кто автор песни, которую ты поешь – Стив Харрис или Степа Харьков?
– Ну, разница есть, – засмеялась Эрика.
– Ага, у Харриса лучше получается. Но Вадим уперся, хлопнул дверью и ушел. И остались мы в больших раздумьях, что дальше делать… Эй, Владислав, с тобой все в порядке?
Владислав безвольно откинулся на сваленные куртки, полуприкрыв глаза – казалось, он опять почти без сознания…
– Ничего… – с трудом проговорил он. – Ты продолжай. Просто надо… в себя прийти… Ты же знаешь…
– Знаю. Как и то, что настолько плохо тебе еще не было. Честно говоря, когда ты свалился на сцену, я думал, что дальше вести концерт придется мне. У нас такое уже было, – повернулся Стас к Эрике. – Владислав тогда как раз написал «Последний бой», ну вот эта – «правда или бред, или сон чужой». Первое исполнение, всем нравится, группа в ударе, Владислав сам себя превзошел… правильно мы сделали, что эту песню почти в самый конец поставили. Потому что он допел и рухнул. Просто отключился на сцене. Хорошо еще, в этот момент, как и планировалось, погасили свет, большинство народа не видело, как его за кулисы уносили. Я вышел к микрофону, наплел какой-то чуши для разрядки атмосферы, мы сыграли инструментал и закруглились. А после концерта я еще битый час объяснял какому-то особо наблюдательному репортеру, что формула «sex-drugs-rock’n’roll» все-таки не совсем про нас.
– Мог бы и меня к нему пустить, – усмехнулся Владислав. – Я к тому времени уже был вполне адекватен. Объяснил бы… из первых рук…
– Ты? Спасибо, нам трупов в гримерке не надо! Одного ты уже с лестницы спустил…
– И еще спущу, если мне будут читать мораль о моем греховном влиянии на неокрепшие умы и обзывать сатанистом! Если у кого-то ум настолько неокрепший, это не мои проблемы…
– Влад…
– Меня зовут Владислав! – в голосе зазвенел металл, хотя только что ему было явно трудно говорить. Стас положил ему руку на плечо:
– Прости, забылся. Успокойся уже, чего ты вскинулся? Тебе вообще отдыхать надо и силы восстанавливать.
– А я что делаю? – Владислав потянулся за виски – по привычке, левой рукой. Он чуть не опрокинул бутылку, но Эрика ее удержала. – Кстати, ты не дорассказал…
– Действительно, остановился на самом интересном, – Стас улыбнулся. – Так вот, вскоре после ухода Вадима – было это два года назад – мы как-то вечером сидели в баре…
– Пили с горя, – вставил Игорь-Индрик.
– Ну не то чтобы с горя, Вадим успел поругаться почти со всеми, но все равно было не очень понятно, как нам жить дальше. В принципе, мы со Славой оба умеем петь, но больше, чем на бэк-вокал, вряд ли годимся. Да и потом, как-то проще и привычнее, если каждый занимается своим делом. Пока Вадим не пришел, я пробовал играть и петь одновременно, не очень понравилось. Среди знакомых больше вокалистов не было, а искать кого-то со стороны… Мы же начинали как компания друзей, а тут появился бы посторонний, в общем-то, человек… Понятно, что многие группы так живут, но мы-то не волшебники, мы только учимся. Так что идти и давать объявления тоже пока не решались… Владислав, отдай бутылку!
– По-моему, там отдавать уже нечего, – засмеялась Эрика. Действительно, бутылка виски почти опустела. Хотя по Владиславу это было совершенно не заметно, такое ощущение, что алкоголь на него не действовал. Взгляд голубых глаз оставался немного затуманенным, но это скорее была все та же усталость после концерта, чем хмель.
– Куда в тебя только помещается? Ладно, тут еще что-то было, – Стас нашел еще одну бутылку. – Ну так вот, мы сидели и обсуждали наши перспективы, но тут к нам подсел некий индивид, – он подмигнул Владиславу. – Надо сказать, что мы его давно заметили, но напрашиваться не стали – он весь вечер сидел за соседним столиком и глушил виски, примерно как сейчас, то есть просто как воду. Хотя, когда он к нам подсел, он был абсолютно трезв. Уже повод удивиться, да и вообще, когда из полумрака вдруг появляется вот такое… Серебряные браслеты на обеих руках – уже интересно – вот эти вот шрамы на плече и грива, от вида которой половина металлистов вымрет от зависти. Я, по крайней мере, чуть не вымер. В общем, подсаживается он и говорит: я, мол, случайно вас услышал – да и трудно было бы не услышать, мы периодически от избытка эмоций орали на весь бар – и, насколько я понял, вы ищете вокалиста. Ну да, говорю, ищем. Он улыбнулся и говорит: понимаете ли, у меня как раз обратная ситуация. Я, совершенно случайно, сам вокалист и ищу группу. Мы просто утратили дар речи…
– После чего буквально сгребли меня в охапку и утащили на базу, – закончил Владислав.
– Ну, примерно так, – рассмеялся Стас. – Потому что сами никак не могли поверить в реальность происходящего. Ну, говорю, спой что-нибудь. Спел. «Зверя». Да так, что Кипелов может нервно курить в сторонке.
– Захвалили, – улыбнулся Владислав.
– Да я, можно сказать, преуменьшил… В общем, мы вторично утратили дар речи. Но Владислав решил нас в этот вечер добить окончательно – конфисковал мою гитару и сыграл на этот раз свою песню. Ну… в двух словах – с тех пор практически всю музыку и все наши тексты пишет он.
Владислав молча кивнул, подтверждая слова Стаса. Долгое время поддерживать разговор он все еще не мог – даже недавние несколько фраз отняли у него почти все силы. Впрочем, судя по всему, остальным музыкантам сегодняшний концерт обошелся немногим легче, разве что Стас не выглядел предельно уставшим – а может, просто хорошо держался. Макс все так же молча хрустел яблоками – рядом с ним уже образовалась заметная куча огрызков, но вставать и выбрасывать их ему явно было лень. Игорь-Индрик опять почти слился с тенью в углу, задумчиво разглядывая гриф своей бас-гитары и время от времени протягивая руку, чтобы утащить у Макса яблоко. Слава непонятным образом ухитрился при своем немалом росте (как, впрочем, и у всех в группе, разве что Макс был заметно пониже остальных) свернуться клубком в кресле и, кажется, задремать. Во всяком случае, с его стороны уже давно не было заметно никаких признаков жизни. А вот Эрика чувствовала, что усталость почти отступила. Владислав все так же обнимал ее за плечи, и от этого немного властного жеста было тепло и спокойно. Даже сейчас Эрика воспринимала его как более сильного, хотя он едва пришел в себя и не мог даже встать… Она опять взглянула на его левое плечо и почти безотчетно коснулась рукой шрамов. Владислав чуть вздрогнул.
– Тебе больно? – тихо спросила Эрика и тут же подумала, что сказала глупость – ведь этим шрамам не один год… Но Владислав ответил:
– Ничего… Так – лучше, – он задержал руку Эрики, накрыв ее ладонь своей, и улыбнулся. Эрика улыбнулась в ответ. Все происходящее казалось почти нереальным. Неужели это тот самый Владислав, который недавно вел концерт, и зал подчинялся каждому его движению? Неужели это в его взгляде разгорался безумный огонь, а его голос пробуждал ночные тени? Да, все это был он. И он же сейчас обнимал Эрику, словно они уже давно знакомы – а может, это и правда было так?
Эрика придвинулась чуть ближе к Владиславу. Рукав ее футболки задрался, открыв следы от его пальцев на плече. Владислав опустил глаза:
– Прости меня.
– За что? А, это… Ерунда. Хотя хватка у тебя, надо сказать, железная.
– Ну я металлист или кто? – Владислав усмехнулся, но тут же снова посерьезнел: – Правда, прости. И тогда, раньше… я не должен был…
– А иначе ты бы не встал, – Эрика сама не понимала, откуда она это знает, но – знала. – Я же видела.
– Знаю. Я уже не в себе был, иначе бы такого не допустил. Да, я музыкант и у меня обязательства, концерт нужно довести до конца, но не за чужой же счет! – в голосе зазвучала злость. – Чертов инстинкт. Я мог тебя выпить до дна, понимаешь? Наверное, кажется, что я чепуху несу, но…
– Я понимаю, – тихо ответила Эрика. Владислав благодарно кивнул.
– Ты очень сильная. Гораздо сильнее, чем мне показалось. Но все равно я не должен был так поступать. Я взял слишком много. Но знаешь – говорят, умеющий плавать не сможет утопиться, инстинкт будет сильнее. Вот и я уже не смог себе помешать… Пр-роклятье…
– Ничего, – Эрика коснулась светлых волос. – Я не в обиде, мне не жалко. Ты же в порядке, а меня уже Стас в чувство привел.
– Стас… – Владислав улыбнулся. – И за это я тоже ему благодарен. Хоть он и говорит, что теперь я лидер группы, все равно самый главный у нас – он. Ведь уже два года меня терпит, – Владислав повысил голос, чтобы его слышали и остальные. – Поскольку это было только начало...
– Ну не буду же я вас отвлекать, – Стас подмигнул Эрике. – Да, действительно, с приходом Владислава наши приключения не кончились, а некоторые вообще только начались. Это сейчас мы привыкли, а на первых порах его, скажем так, своеобразное поведение на сцене стало большим сюрпризом. Если бы мы не знали, что алкоголь его не берет и прочей гадостью он не увлекается, могли бы много чего интересного подумать. А посторонний народ и сейчас думает. А поскольку общаюсь с этим посторонним народом в основном я, ибо Владислав после концертов некоммуникабелен, наслушался я выше крыши. Вот найти бы того, кто запустил в широкие массы идею, что рок-музыки без наркотиков не бывает – лично оторву голову!
– А я помогу, – добавил Владислав.
– В тебе я никогда не сомневался. Ладно, это было лирическое отступление. Ну так вот, на репетициях тоже было весело. Особенно когда меня в процессе решения какого-то музыкального разногласия чуть не пристукнули моей же гитарой, хотя за минуту до этого все было спокойно. Причем сам Владислав, как водится, этого не помнит.
Эрика засмеялась.
– Между прочим, суровая правда жизни. Макс, может, ты мне хоть одно яблоко оставишь из моих же запасов? Благодарю, – Стас картинно раскланялся, поймав брошенное яблоко. – Кстати, о Максе. Буквально через месяц после прихода Владислава от нас ушел ударник. Заявив, что из них двоих в группе останется только один и вообще он не осьминог все это играть. Хотя я бы не сказал, что стало намного сложнее. Просто они с самого начала не поладили.
– Вплоть до того, что пару раз этих двоих разнимала вся группа, – вставил проснувшийся Слава.
– В общем, ударник от нас ушел. И вот это уже было проблемой. Но повторно засесть в баре и запить с горя мы не успели, так как Владислав взял дело в свои руки.
– Ну так. Из-за меня ударник сбежал, мне и решать вопрос. Благо Макса я знаю еще с университета. И в музыке он дольше меня, чуть ли не со школы. Так случилось, что он в это время тоже был в поиске. Я позвонил, Макс приехал. С тех пор он с нами.
– Должен же кто-то за тобой присматривать, – усмехнулся Макс, наконец поднимаясь со своего места и пересаживаясь поближе к остальным.
– Я вроде и сам справляюсь.
– Уверен? – Макс неожиданно посерьезнел и в упор взглянул на Владислава. Эрика поразилась, насколько эти двое похожи – но не так, как были похожи между собой все музыканты группы. Стаса и Славу можно было принять за родных братьев не только по внешности, но и по манере говорить, вести себя на сцене и за ее пределами, даже странно было думать, что на самом деле они вообще не родственники. Игорь-Индрик при ближайшем рассмотрении оказался не светловолосым, как все остальные, а скорее русым – просто в ярком свете сцены его волосы выглядели светлее. И у него единственного в группе были карие глаза. А вот Владислав и Макс… Те же почти белые волосы, те же голубые глаза, похожие черты лица – но на этом внешнее сходство заканчивалось. Волосы у Макса были гораздо короче, всего лишь до плеч, в спокойном взгляде ни льда, ни пламени – ясное весеннее небо, лицо гораздо мягче, с вечной полуулыбкой. И ростом он был едва по грудь Владиславу. Но все же они были очень похожи, и сейчас это особенно чувствовалось.
Владислав первым отвел взгляд и улыбнулся:
– Не совсем.
– То-то же. – Макс обернулся к Эрике и картинно приложил руку у груди: – Да простит меня леди за вторжение, но, раз уж сегодня получился такой вечер воспоминаний и повествование дошло до меня лично, я позволю себе внести свой вклад.
– Прощаю, – засмеялась Эрика. Макс кивнул и вдруг посмотрел ей прямо в глаза:
– Что ты думаешь о том, что видела на последней песне?
«Да что это такое! Они все в этой группе мысли читать умеют или через одного?».
– Откуда ты…
– Знаю. Я это тоже видел, и не один раз. Более того – я знаю, что все это правда.
– Но как…
– Как такое может быть? Или – как я могу продолжать играть, если такое вижу?
– Слушай, может, я вообще ничего говорить не буду? – притворно возмутилась Эрика. – Ты и так мысли читаешь!
– Не, мысли читать – это к Владиславу, – без тени иронии ответил Макс. – Я так, погулять вышел. Впрочем, и так понятно, что можно спросить по этому поводу. Почему это видела ты? Могу только сказать, что Владислав не выбрал бы тебя, если бы не понял, что ты увидишь. И поймешь. Он такие вещи чувствует сразу. Почему вижу я? Мы с Владиславом все-таки дружим очень давно, такое даром не проходит. В первый раз мне действительно поплохело, хорошо еще, это не на концерте было, а на репетиции. Теперь уже привык, насколько к этому можно привыкнуть. А откуда я знаю, что это было на самом деле… Тут история долгая. А поскольку Владислав пока что явно к долгим рассказам не способен, это сделаю я. Ты теперь явно уже не сторонний человек. Виски еще есть?
– Держи, – Владислав передал ему бутылку. Макс вновь наполнил стакан Эрики – в который раз? При всем при том Эрика ощущала лишь легкий хмель, хотя до сих пор ей не приходилось пить виски в таком количестве. Остатки Макс разделил между Владиславом, Стасом и собой, благо других претендентов не было – Слава успел опять заснуть, а Игорь-Индрик так и не оторвался от изучения своего грифа, словно пытался прочесть на нем некие таинственные письмена. Зато Стас даже придвинулся поближе, хотя явно уже не раз все это слышал. Макс отпил из своего стакана и заговорил:
– Началось все, действительно, еще в универе. Так сложилось, что в одной группе истфака оказалось всего двое парней, причем оба металлисты и оба неравнодушны к Скандинавии. Более того, оба у себя в предках нашли по паре каких-нибудь викингов. С Владиславом и так все понятно, достаточно на него посмотреть, в моем случае остается вопрос, чего ж я тогда такой мелкий.
– Зато за установкой хорошо помещаешься, – усмехнулся Стас.
– Скотт Трэвис за ней тоже неплохо помещается, а он как бы не повыше Владислава. Это было лирическое отступление. Так вот, я в ту пору уже пытался что-то где-то играть, даже выступали. Владислав музыкой не занимался, разве что иногда брался за гитару – а кто не брался? Зато с головой ушел в скандинавскую тему, вплоть до того, что постоянно пропадал у филологов на десятом этаже. Ты в итоге сколько языков знаешь?
– Хорошо – норвежский, – отозвался Владислав. – Ну еще финский, хотя он и не из этой оперы. Могу читать на исландском. Английский не считается.
– Ага, а еще половину курса рунами заразил. Мои конспекты тех времен похожи на гномью летопись! А про твои и вовсе не говорю…
– Я конспекты рунами не писал!
– Значит, еще что-то писал, я ж помню твои тетради. Впрочем, это мы исключительно баловались. А Владислав неодобрительно смотрел и говорил, что оно не для того придумано. А потом ошибки исправлял.
Эрика невольно взглянула на свой браслет. Впрочем, сделавшая его девушка сама была крайне неравнодушна к Скандинавии, так что вряд ли там было что-то неправильно. Да и тот факт, что пять рун так и не стерлись за все эти годы…
– А еще мы в лес ездили, – продолжил после некоторой паузы Макс. – Не вдвоем, у нас к третьему курсу собралась компания числом пять – мы двое, Димка курсом младше, Влад с филфака – его все так и звали, чтобы от Владислава отличать («О, коллега», – улыбнулась Эрика) – и его брат Костя, не помню, где он учился, но тоже гуманитарий. А я как раз права получил, и отец мне старый Форд отдал. Форд жив и сейчас, несмотря на все буераки, которые я на нем штурмовал, причем внутри пять парней, из которых я самый компактный, да с рюкзаками и прочим. А затеял все это Владислав. Он и раньше по лесам пропадал, но все больше один. Однажды пришел с горящими глазами и рассказал, что нашел озеро красоты неописуемой, и туда непременно надо ехать всем. Я до сих пор удивляюсь, как ему удалось нас всех поднять, но мы буквально похватали палатки в зубы и поехали. Самое забавное – я так и не знаю, как это место называется. Хотя доехать туда могу хоть с закрытыми глазами. Тогда Владислав названия не сказал, а потом мы и сами про это забыли, привыкли. Просто – «поехали на озеро». Как сейчас помню – сел за руль и говорю Владиславу: «Показывай». Так и добрались под его руководством – здесь направо, у той кривой избушки налево, а теперь вон к той елке и не свались в канаву. Ни карт, ничего. Вообще, мистика – не в тайгу же собрались, по дороге явно должно быть полно населенных пунктов, но я их так и не знаю. Знаю, что это на северо-востоке и почти на границе области, и все. Просто незачем было на указатели смотреть. Так и ориентируюсь по елкам и кривым избушкам. И, на самом деле, сильно подозреваю, что Владислав – тоже, – Макс взглянул на друга, ожидая подтверждения или возражения, но Владислав молчал. – В общем, тайна, покрытая мраком. Но как бы то озеро ни называлось, места там красивые. Кругом лес, цивилизации практически никакой, хорошо еще, на машине проехать можно, и то не до конца – к озеру пешком спускались. А само озеро странное. Почти идеально круглое, и вода темная всегда. И холодная, даже в самую жару. Зачерпнешь воды – рука закоченеет.
Эрика невольно поежилась, словно и в самом деле потянуло холодом. Макс говорил негромко и почти нараспев, он перестал улыбаться – так рассказывают какую-нибудь таинственную историю. А перед глазами вновь встали ночные тени и берег озера в отсветах зарниц… Берег озера? Эрика вопросительно посмотрела на Владислава – он молча кивнул. Его лицо тоже посерьезнело, губы плотно сжаты – совсем как тогда на сцене, перед финальной песней… Макс продолжал:
– В общем, мы на этом озере практически поселились. Все на нас смотрели, как на психов – не лень же за сотню километров мотаться. Ну, бешеной собаке семь верст не крюк. Зато там людей вообще нет. А еще как-то чудеса были – Влад с филфака и Костя пошли малину собирать и пропали. Часа на три. Мы хотели идти искать, Владислав не дал. Сказал, что скоро вернутся. И действительно, через несколько минут они появились. Причем уверяли, что дальше ближайшего малинника, который от лагеря виден, не заходили. Только вот мы их не видели. Впрочем, лес там густой, иногда и правда человека от тени не отличишь, кто его знает…
Макс усмехнулся каким-то своим мыслям. А Эрика вспомнила, как ездила за город с Ольгой – той самой однокурсницей, что сделала ей браслет. Они просто присели отдохнуть на поваленное дерево у ручья, вроде бы совсем ненадолго. А когда решили идти дальше – вдруг оказалось, что уже темнеет, и хорошо, что до станции было недалеко…
– А потом начал пропадать уже Владислав, – после паузы сказал Макс. – Как-то раз под вечер отошел от костра и исчез. Пошли искать – как сквозь землю провалился. Хотя вроде бы не самая незаметная фигура. Вернулся, когда совсем стемнело, причем довольный, как я не знаю кто. Мы на него накинулись, что мог бы и предупредить, а он ответил, что лес знает как свой карман и ничего с ним не будет. Ну что на это скажешь? Тем более что, пока мы придумывали ответ, этот индивид успел заснуть. Так с тех пор и повелось: смеркается – Владислава нет. Стемнело – возвращается, иногда некоторое время сидит у костра, но чаще всего падает и засыпает. И не добудишься, если что. В лучшем случае никак не отреагирует, в худшем – еще и пошлет подальше. Причем по-норвежски.
Засмеялись все – кроме Владислава. Он, казалось, почти не слушал Макса, не говоря уже о том, чтобы что-то дополнить, хотя речь шла о нем самом. И Эрика вновь вспомнила его лицо под конец концерта – те же стиснутые зубы, словно он сдерживал давнюю боль, тот же лед в голубых глазах… Это не ускользнуло и от Макса – он вопросительно посмотрел на Владислава. Тот едва слышно выдохнул: «Ничего… Продолжай». Даже Эрика, сидевшая рядом, едва различила эти слова, а Макс мог бы разве что прочесть их по губам. Но он понимающе кивнул. Кажется, эти двое давно могли договориться и без слов.
– Хорошо, рассказываю дальше, – голос Макса сейчас звучал совсем тихо, но очень отчетливо. – В общем, не считая вышеперечисленного, ездили мы без приключений. Пробитое колесо я за приключение не считаю. А три года назад произошла история, которой мы, в общем-то, и обязаны тем, что здесь наблюдаем. В конце октября мы поехали на озеро закрывать сезон, хотя погода стояла теплая, могли бы и еще ездить. Но так уж сложилось, что первый раз мы всегда приезжали в мае, а последний – обязательно до Самайна. Правда, в тот год Самайном в воздухе пахло чуть ли не с сентября. Для меня, по крайней мере. Вроде и солнечно, и тепло, но что-то уже не то. Не знаю, как объяснить…
– Я понимаю, – улыбнулась Эрика. Ей было знакомо это чувство – времена года далеко не всегда сменялись по календарю…
– Ну вот. А тот день вообще был какой-то ненормальный. Начиная с пустой трассы и заканчивая практически вымершим ближайшим поселком. Я понимаю, что народу там мало, но чтобы вообще никого? Чтобы нас ни одна собака не облаяла? Обычно стоит съехать на грунтовку – получите, штук пять, только что в окна не запрыгивают, а уж лай стоит такой, что магнитолу не слышно. А тут одна высунулась, посмотрела и ушла. Ладно, пожали плечами и поехали дальше. Приезжаем на место – а поперек той полянки, где я всегда машину оставлял, лежит здоровенное бревно. При том, что вроде ни о каких ураганах не сообщалось. Димка заявил, что это знак и нас не хотят сюда пускать, Влад, который с филфака, на пару с Костей обозвали его паникером и пошли это бревно оттаскивать. Ага, как же, оно в обхвате с них двоих. Впятером мы его кое-как подвинули, чтобы машину можно было поставить.
– Димка молодец, – задумчиво произнес Владислав, не столько отвечая Максу, сколько разговаривая сам с собой. – А вот куда я смотрел – непонятно. Впрочем, как знать…
– Куда бы ты ни смотрел, подозреваю, что уговорить народ после такой дороги развернуться и уехать не удалось бы даже тебе. Мне все это тоже не очень понравилось, но раз уж приехали… Спустились к озеру, поставили палатки, развели костер, в общем, все как всегда. Идиллия – валяемся на травке, смотрим в небо. А в небе что-то подозрительно громыхает. Списали на какой-нибудь военный полигон, потому что климат в последние годы, конечно, ненормальный, но не до такой же степени, чтобы гроза в октябре!
– Как-то раз и в декабре была, – вставила Эрика.
– Ну да, если вам звонят в дверь, это, конечно, может быть английская королева. Но скорее это все-таки сосед. Так и здесь, логичнее было подумать про полигон. Тем более что небо было абсолютно ясное. В общем, на это мы тоже решили не обращать внимания. Сидим, общаемся, Владислав какую-то корягу нашел и пытается из нее абстрактную скульптуру сделать… А потом всех стало по-страшному клонить в сон, хотя вроде бы с утра выспались, да еще чаю напились. Влад полез в палатку за свитером, но обратно так и не вылез – заснул. Костя отправился его будить и остался там же. Мы с Димкой какое-то время еще болтали, но он тоже стал откровенно клевать носом. Да и я, глядя на это сонное царство, стал понемногу отключаться. Последнее, что помню – Владислав все еще что-то вырезает из своей коряги, нож соскальзывает – чуть ему по пальцам не полоснул – и падает у костра. Владислав с мрачным видом идет поднимать. На этом я заснул окончательно.
Макс опять замолчал – то ли вспоминая, то ли собираясь с силами. Застывший взгляд обращен куда-то в пространство, как и у Владислава. Неужели они и правда чувствуют одно и то же? Эрика невольно поежилась, вновь вспомнив концерт. Только сейчас стало заметно, насколько в гримерке тихо. Слава проснулся и пересел ближе, Игорь-Индрик оторвался от изучения грифа, и даже Стас уже давно не отпускал никаких комментариев и внимательно слушал Макса. Хотя все они знают эту историю… или нет?
– Ты раньше всего этого не рассказывал, – тихо сказал Игорь.
– Да неужели? Хм, а ведь и правда. Не рассказывал. Я-то все это помню как вчера – вот и запало, что остальные тоже все знают. Мне иногда кажется, что это с вами мы тогда ездили.
– Значит, ты в группе прижился.
– Что не может не радовать. Черт, но я и правда думал, что вы сто раз это слышали! И сейчас терпите только ради дамы, – он опять изобразил поклон в сторону Эрики, не вставая с места.
– Только отдельные моменты.
– Ну тогда слушайте дальше. Проснулся я от холода – я ведь отключился там же, где сидел, ни спальника, ничего. Рядом – такой же замерзший Димка. Проспали часа четыре, не меньше, костер почти погас. Над озером огромная туча, из которой слышен явный гром, уже ни на какой полигон не спишешь. Влад с Костей как спали, так и спят, а вот Владислава нигде нет. Только его косуха на ветке висит. Ну ладно, мы к его исчезновениям успели уже привыкнуть – к ночи вернется, куда он денется. Правда, и так была почти ночь. В общем, только мы собрались озадачиться ужином, как нас накрыла откровенная гроза. В октябре. Гроза. С ливнем, молниями и всем прочим, как полагается. Забились все вчетвером в одну палатку и сидим, жуем батон. А вокруг творится что-то невообразимое, такое ощущение, что все молнии метят в озеро. Все сверкает, грохочет и льет, как палатки не смыло – до сих пор удивляюсь. Кончилось это безобразие только к полуночи, причем моментально – как выключили. Вылезаем наружу – никакой грозы, небо ясное и посередине огромная полная луна. А Владислава как не было, так и нет. Я отошел немного в лес и попробовал его позвать – а голос не слушается. Хотя только что мы с ребятами нормально общались. Вот тут мне стало как-то нехорошо.
– Не надо было… – глухо произнес Владислав. Макс удивленно обернулся к нему, но Владислав лишь махнул рукой и снова откинулся на куртки.
– Так вот, я еще несколько раз пытался его звать, хотя сам понимал, что смысла в этом нет. Только промок и замерз, да еще на корягу напоролся, джинсы разорвал. И было мне от всего этого очень не по себе, особенно от того, что я не мог понять, что происходит и почему. Ничего не поделаешь, вернулся к остальным. Они неизвестным науке образом ухитрились опять развести костер, что было очень кстати. И сидят вокруг, молча. Хотя думали все, я подозреваю, об одном и том же – где Владислава черти носят. До утра так никто и не заснул – сидели у костра и смотрели на озеро.
