![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
isgerdrНу вот, все ранее написанное выложено. Надеюсь, я не слишком завалила ваши ленты :) Теперь - новый эпизод. Он меньше предыдущих, потому что они ограничены только объемом поста (куда влезает около десяти вордовских страниц), а сейчас я продолжаю выкладывать тексты по мере написания. Ссылки на все выложенное можно найти по адресу http://isgerdr.livejournal.com/38613.html, а кто прочитал - прошу под кат. И в очередной раз напоминаю, что я такой автор, с которым можно и нужно обсуждать, что он хотел сказать, и который, хоть и пишет в первую очередь для себя, любит знать, что его читают :)
Новый Год прошел как-то очень тихо и по-домашнему. Макс и Игорь праздновали с родственниками, Стас и Слава отправились в гости к каким-то очередным поклонницам – эти двое ухитрялись постоянно встречаться или с сестрами, или с подругами, за что гитаристов давно дразнили «шведской семьей». Вадим уехал на праздники к какому-то новгородскому мотоклубу, Ольга, видимо, тоже где-то путешествовала, поскольку ее телефон не отвечал. Словом, Владислав и Эрика остались вдвоем, о чем нисколько не жалели. Сварили глинтвейн, Владислав играл на гитаре и пел любимые песни, и больше им никого и ничего не было нужно.
Первого января Эрика всегда приезжала к родителям, если была в это время в городе. Владислава она позвала с собой, а в ответ на его сомнения только пожала плечами: «Тоже мне чудо лесное, которое никому показать нельзя!». «В какой-то степени я и есть чудо лесное», - засмеялся Владислав и согласился. Знакомство прошло вполне гладко, хотя родители, конечно, немало удивились, что Эрика, вообще-то не склонная к резким переменам в жизни, уже успела переехать к Владиславу. Впрочем, после рассказа про дочь Анны Ивановны они согласились, что так оказалось лучше всем. А с отцом Эрики Владислав уже через час что-то активно обсуждал про туристическое снаряжение и показывал ему свой нож – Сергей Александрович в молодости был заядлым походником, да и сейчас был не прочь иногда выбраться подальше от цивилизации. Расстались они, похоже, чуть ли не друзьями. «Еще вместе в поход пойдут», - хихикали Эрика с матерью. «И пойдем!» - заявил Сергей Александрович. Владислав промолчал.
Январь выдался морозным – по крайней мере, с точки зрения Эрики. Владислав считал погоду совершенно нормальной и по этому поводу то и дело пропадал целыми днями. Впрочем, Эрике не было одиноко – во-первых, через Владислава ей достался интересный перевод, а во-вторых и в-главных, она была дома. Все чаще ей казалось, что так было всегда. Всегда был этот зеленоватый свет сквозь шторы, чай с ягодами можжевельника, быстрый перестук клавиш с кухни, где привык работать Владислав, или замысловатый перебор его гитары. А в его отсутствие было множество книг и дисков, и рыжеволосая тетя Таня всегда улыбалась с фотографии – наверное, ей нравилось, как живет ее племянник.
Тем временем Стас объявил, что нашел подходящую студию, и группа принялась за запись альбома. Вадим, узнав эту новость, поспешно вернулся из Новгорода, заявив, что хочет быть в курсе. Впрочем, из студии новостей почти не приходило – запись шла своим чередом, Владислав со Стасом переругались по поводу соло в одной из песен, в результате чего Стасу традиционно пришлось спасаться бегством, но победила все же его версия, Игорь оказался еще и художником и теперь активно придумывал оформление обложки, но идеями не делился. Так что Вадиму вместе с остальными поклонниками оставалось ждать, что из всего этого выйдет.
Когда дело дошло до записи вокала, Владислав вообще стал приходить домой только ночевать. Он возвращался предельно уставшим, клял на чем свет стоит отсутствие необходимого оборудования, обещал, что для следующего альбома точно будет писать вокал дома или вообще где-нибудь в Финляндии – «если я сам переживу эту запись и меня не убьет группа!» - и наливал себе виски, чтобы немного прийти в себя. Да уж, неудивительно, что в определенных кругах у него сложилась не самая лестная репутация – по общим меркам Владислав пил очень много. Пришедший как-то в гости Вадим очень быстро оставил всякие попытки за ним угнаться и заявил, что он от такого количества просто не выживет. Владислав только смеялся. При всем при том ни Эрика, ни кто бы то ни было из группы еще ни разу не видели его хотя бы захмелевшим, не говоря уже о чем-то большем. Просто снять усталость после записи лучше всего получалось именно так. Но не всегда.
В тот вечер Владислав особенно задержался. Так случалось, иногда они с группой оставались что-нибудь обсудить, и тогда Владислава подвозил Макс. Все нормально, все как всегда. Эрика сидела за ноутбуком, слушала свой любимый HammerFall и как раз собралась пойти за чашкой чая, когда настойчиво запищал домофон. Вот это уже было странно – один или с Максом, но Владислав всегда открывал дверь сам. Хотя, может быть, из-за холодов ключ плохо работает…
- Кто там?
- Эрика, впусти нас, - тихо проговорил Макс.
Эрика стиснула трубку. Сегодня же была просто запись… Ей в который раз вспомнился отрешенный хрипловатый голос: «Эта дрянь внутри становится сильнее» - и неподвижный силуэт на заднем сиденье машины.
- Открываю.
Они стояли на лестничной площадке. Точнее, стоял Макс, закинув за спину чехол с гитарой, а Владислав тяжело опирался на его плечо. Ему едва хватало сил хотя бы просто держаться на ногах, и все же он попытался улыбнуться Эрике.
- Почти все записали, что собирались, и вот… - Макс опустил глаза, словно в происходящем могла быть его вина. – Ты понимаешь.
Эрика молча кивнула. Этот застывший взгляд Владислава был ей слишком знаком. И в то же время она чувствовала, что ее помощь сейчас вряд ли нужна – он просто ее не примет. Вот и сейчас он чуть отстранил Макса и даже хотел забрать у него свою гитару, но Макс не позволил:
- Сам свалишься и гитару разобьешь.
- Не свалюсь, - сквозь зубы проговорил Владислав. Он старался не встречаться взглядом ни с Эрикой, ни с Максом. Сбросил с плеч косуху (Макс почти незаметным движением помог ему высвободиться из рукава), непослушными пальцами кое-как справился со шнуровкой своих армейских ботинок. Эрика подалась было вперед, но он поднял перед собой руку, останавливая ее, и тихо сказал:
- Не надо. Не трогайте меня сейчас, никто. Я… справлюсь, - он с трудом выпрямился. Стиснул зубы – опять по привычке оперся на левую руку. Эрика услышала за спиной вздох Макса – то ли ударник действительно чувствовал то же самое, то ли просто так выражал свое мнение о происходящем.
Владислав достаточно уверенным шагом прошел в спальню и, не раздеваясь, рухнул на постель поверх одеяла. Когда Эрика через несколько секунд спросила «Тебе что-нибудь нужно?», он уже не отозвался. Не то мгновенно заснул, не то потерял сознание – голова склонилась набок, волосы рассыпались по подушке, левая рука безвольно свесилась с кровати. Эрика не стала его трогать, хотя и понимала, что вряд ли может сейчас причинить боль. Но она помнила, как осторожно помогал ему Макс – словно и вправду имел дело с раненым… Она подобрала в углу плед – они вечно забывали вернуть его на место по утрам – укрыла им Владислава и тихо вышла.
- У тебя чай есть? – спросил Макс.
- Конечно. Ты не стой в дверях, проходи.
- А… да, сейчас, - он тряхнул головой, словно просыпаясь. Выглядел он немногим лучше самого Владислава, разве что на ногах держался тверже. Как он еще машину водит?
- Как ты еще машину водишь? – повторила Эрика вслух. – Ты бы, может, остался, а? Диван есть, спальник есть – да что я тебе рассказываю, ты эту квартиру лучше меня знаешь. Куда тебе сейчас ехать!
Макс ответил не сразу.
- Твоя правда. Ладно, отец в курсе, что я могу и утром приехать. Черт, давно такого не было, я действительно никакой.
- Вот и я о чем. Сейчас чаю сделаю. Или, может, чего покрепче? – она подмигнула. Макс слабо улыбнулся:
- Узнаю тлетворное влияние Владислава. Нет, пожалуй, только чаю.
Первую чашку Макс, кажется, даже не заметил. Эрика молча налила вторую, поставила на стол пиалу с медом. Макс благодарно кивнул.
- А ты сама?
- Да я весь вечер только и делаю, что чай пью. Впрочем, составлю тебе компанию.
Они сидели молча. Макс то и дело беспокойно поглядывал в сторону спальни, хотя со своего места все равно ничего не мог увидеть. А вот Эрика ощущала странное спокойствие. Она откуда-то знала: в этот раз все будет в порядке. В этот раз Владислав действительно справился сам. Что такое «этот раз» и когда ждать других – она предпочитала не думать.
- Это же просто запись... - Макс обращался скорее к самому себе, чем к ней. - Не концерт, даже не репетиция. Я не знаю, чем помочь, а точнее, знаю, что помочь нечем. И вот это хуже всего! Понимаешь? Когда я его на себе тащил из того леса, я хотя бы знал, что делаю все, что могу, а могу не так уж мало, по крайней мере по сравнению с остальными. А потом мне говорят: парень, иди отсюда и не подпирай стену, либо мы его вытащим без твоего участия, либо нет, и ты тем более ничего не сделаешь. А как я уйду, а? И сейчас вот тоже... Он же допел, отошел от микрофона и сполз по стенке. А я только и могу, что домой его отвезти.
- Уже немало.
- Мало, - с горечью проговорил Макс. - Мне - мало. Ребята не видят... так, как ты. Они думают, у него или проблемы с сердцем, или еще что. А я не знаю, как мы допишем этот альбом и как будем выступать, если так будет и дальше. Да черт бы с ним с альбомом и с концертами, знал бы я, что это пройдет, так можно подождать, хотя он же меня на месте убьет, если попробую не пустить на сцену или в студию. Потому и не вмешиваюсь. Но мне... Мне страшно.
Он сказал это точно так же, как недавно Владислав. Эрика тронула Макса за руку:
- Сейчас точно бояться нечего. Я тоже не знаю, что из этого выйдет, но пока все хорошо. Знаешь, ты вот говорил, что я могу помочь - ты же видишь, он еще и не всякую помощь примет. Значит, не так все плохо.
Макс долго молча смотрел на нее... и вдруг зевнул.
- Совсем засыпаю, - улыбнулся он. - И говорю уже, наверное, чушь всякую. Если мне не изменяет память, у Владислава был спальник в шкафу в прихожей. Ага, уже вижу, там он и лежит. Ты извини, опять я на тебя все вываливаю...
- Да нечего тут извинять. Спасибо тебе. Ты хороший, - теперь Эрика сказала это уже в глаза. Макс только вздохнул.
Владислав проспал почти до вечера, Макс успел съездить домой и вернуться. Они пили чай втроем, и Эрика рассказывала про вчерашнее, поскольку Владислав не помнил почти ничего. Он то и дело виновато опускал глаза, как будто бы от него могло что-то зависеть, и все же малейший намек на перерыв в записи мгновенно вывел его из себя:
- Еще чего не хватало! Макс, со мной все в порядке!
- Ага, я вижу, - проворчал Макс. - Я не готов тебя каждый день притаскивать из студии.
- И не придется. Мы же почти закончили. И закончим!
Голубые глаза вспыхнули очень узнаваемым блеском. Макс лишь обреченно развел руками.
Впрочем, запись вокала завершилась без происшествий. То ли Владислав все же стал рассчитывать свои силы, то ли, что более вероятно, записать оставалось действительно совсем немного. Концертов пока не предвиделось, и по этому поводу группа вздохнула с облегчением - за вокалиста беспокоились все. Правда, говорить это самому Владиславу никто не рисковал. Он и так постоянно рвался что-нибудь подправить и улучшить, а остальные чуть ли не хором объясняли ему, что все и так хорошо. Наконец Стас засел за сведение альбома. Помогал ему Слава, так что оба гитариста из жизни практически выпали.
По календарю наступила весна, но природа была с ним не вполне согласна - все тот же снег и холода, да еще и пронизывающий ветер. Эрика предпочитала не выходить из дома без большой необходимости. Да что Эрика - погоду за окном ругал даже Владислав, замучившийся оттирать от слякоти свои кожаные штаны. Впрочем, он тоже нечасто выбирался наружу, поскольку переводил с финского какой-то научный труд. Иногда он зачитывал Эрике оттуда особенно замысловатые пассажи, а она смеялась: "Ты так точно никого не вызовешь?". "Если вызову - обратно загоню", - очень серьезно отвечал Владислав.
А еще он уже писал новые песни. Эрика часто слышала, как он подбирает мотив на гитаре, что-то напевает, перемежая русский и норвежский, или перечитывает отрывки из "Калевалы" - даже не зная финского, она уже научилась узнавать этот ритм. Владислав бродил по квартире, отрешенно улыбаясь и глядя в пространство, засиживался далеко за полночь, забывал по всем углам листки, где его привычный почерк с размашистыми завитушками букв перемешивался с рунами, а Эрика все чаще замечала, как он замирает на одном месте, слишком знакомым жестом сжимая плечо, и улыбка сменяется гримасой не то боли, не то ярости. Но Владислав молчал, и Эрика не заговаривала на эту тему.
Однажды в особенно слякотный день у Эрики зазвонил телефон. На дисплее высветилось "Ольга Ш".
- Шаманка! - обрадовалась Эрика. - Сто лет тебя не слышала! Куда пропала?
- То же самое могу спросить у тебя. Наткнулась тут на твою квартирную хозяйку, она сказала, что ты съехала.
- Ага, я теперь в другом месте живу.
- Так... Я тебя правильно понимаю?
- Видимо, да, - засмеялась Эрика.
- Так, а с этого места поподробнее! На моей памяти ты была редкостным домоседом.
- Да тут вообще все очень занятно. Ты группу "Ветробой" знаешь?
- На летнем фесте видела немного, интересные ребята. Что, кто-то из них?
- Вокалист.
- Ого! На тебя еще фанатки не охотятся?
- Да нет вроде. А вообще, приходи в гости, как раз и познакомишься.
- С удовольствием! Когда?
Эрика прикрыла телефон рукой и повернулась к Владиславу:
- Ольга в гости хочет зайти.
- Это та, про которую ты мне говорила? Не вопрос, хоть завтра, рад буду познакомиться лично.
- Да хоть завтра, - повторила Эрика уже в трубку. – Пиши адрес.
- Косыгина? Мы теперь почти соседи. Ну что, до завтра?
- До завтра.
Новый Год прошел как-то очень тихо и по-домашнему. Макс и Игорь праздновали с родственниками, Стас и Слава отправились в гости к каким-то очередным поклонницам – эти двое ухитрялись постоянно встречаться или с сестрами, или с подругами, за что гитаристов давно дразнили «шведской семьей». Вадим уехал на праздники к какому-то новгородскому мотоклубу, Ольга, видимо, тоже где-то путешествовала, поскольку ее телефон не отвечал. Словом, Владислав и Эрика остались вдвоем, о чем нисколько не жалели. Сварили глинтвейн, Владислав играл на гитаре и пел любимые песни, и больше им никого и ничего не было нужно.
Первого января Эрика всегда приезжала к родителям, если была в это время в городе. Владислава она позвала с собой, а в ответ на его сомнения только пожала плечами: «Тоже мне чудо лесное, которое никому показать нельзя!». «В какой-то степени я и есть чудо лесное», - засмеялся Владислав и согласился. Знакомство прошло вполне гладко, хотя родители, конечно, немало удивились, что Эрика, вообще-то не склонная к резким переменам в жизни, уже успела переехать к Владиславу. Впрочем, после рассказа про дочь Анны Ивановны они согласились, что так оказалось лучше всем. А с отцом Эрики Владислав уже через час что-то активно обсуждал про туристическое снаряжение и показывал ему свой нож – Сергей Александрович в молодости был заядлым походником, да и сейчас был не прочь иногда выбраться подальше от цивилизации. Расстались они, похоже, чуть ли не друзьями. «Еще вместе в поход пойдут», - хихикали Эрика с матерью. «И пойдем!» - заявил Сергей Александрович. Владислав промолчал.
Январь выдался морозным – по крайней мере, с точки зрения Эрики. Владислав считал погоду совершенно нормальной и по этому поводу то и дело пропадал целыми днями. Впрочем, Эрике не было одиноко – во-первых, через Владислава ей достался интересный перевод, а во-вторых и в-главных, она была дома. Все чаще ей казалось, что так было всегда. Всегда был этот зеленоватый свет сквозь шторы, чай с ягодами можжевельника, быстрый перестук клавиш с кухни, где привык работать Владислав, или замысловатый перебор его гитары. А в его отсутствие было множество книг и дисков, и рыжеволосая тетя Таня всегда улыбалась с фотографии – наверное, ей нравилось, как живет ее племянник.
Тем временем Стас объявил, что нашел подходящую студию, и группа принялась за запись альбома. Вадим, узнав эту новость, поспешно вернулся из Новгорода, заявив, что хочет быть в курсе. Впрочем, из студии новостей почти не приходило – запись шла своим чередом, Владислав со Стасом переругались по поводу соло в одной из песен, в результате чего Стасу традиционно пришлось спасаться бегством, но победила все же его версия, Игорь оказался еще и художником и теперь активно придумывал оформление обложки, но идеями не делился. Так что Вадиму вместе с остальными поклонниками оставалось ждать, что из всего этого выйдет.
Когда дело дошло до записи вокала, Владислав вообще стал приходить домой только ночевать. Он возвращался предельно уставшим, клял на чем свет стоит отсутствие необходимого оборудования, обещал, что для следующего альбома точно будет писать вокал дома или вообще где-нибудь в Финляндии – «если я сам переживу эту запись и меня не убьет группа!» - и наливал себе виски, чтобы немного прийти в себя. Да уж, неудивительно, что в определенных кругах у него сложилась не самая лестная репутация – по общим меркам Владислав пил очень много. Пришедший как-то в гости Вадим очень быстро оставил всякие попытки за ним угнаться и заявил, что он от такого количества просто не выживет. Владислав только смеялся. При всем при том ни Эрика, ни кто бы то ни было из группы еще ни разу не видели его хотя бы захмелевшим, не говоря уже о чем-то большем. Просто снять усталость после записи лучше всего получалось именно так. Но не всегда.
В тот вечер Владислав особенно задержался. Так случалось, иногда они с группой оставались что-нибудь обсудить, и тогда Владислава подвозил Макс. Все нормально, все как всегда. Эрика сидела за ноутбуком, слушала свой любимый HammerFall и как раз собралась пойти за чашкой чая, когда настойчиво запищал домофон. Вот это уже было странно – один или с Максом, но Владислав всегда открывал дверь сам. Хотя, может быть, из-за холодов ключ плохо работает…
- Кто там?
- Эрика, впусти нас, - тихо проговорил Макс.
Эрика стиснула трубку. Сегодня же была просто запись… Ей в который раз вспомнился отрешенный хрипловатый голос: «Эта дрянь внутри становится сильнее» - и неподвижный силуэт на заднем сиденье машины.
- Открываю.
Они стояли на лестничной площадке. Точнее, стоял Макс, закинув за спину чехол с гитарой, а Владислав тяжело опирался на его плечо. Ему едва хватало сил хотя бы просто держаться на ногах, и все же он попытался улыбнуться Эрике.
- Почти все записали, что собирались, и вот… - Макс опустил глаза, словно в происходящем могла быть его вина. – Ты понимаешь.
Эрика молча кивнула. Этот застывший взгляд Владислава был ей слишком знаком. И в то же время она чувствовала, что ее помощь сейчас вряд ли нужна – он просто ее не примет. Вот и сейчас он чуть отстранил Макса и даже хотел забрать у него свою гитару, но Макс не позволил:
- Сам свалишься и гитару разобьешь.
- Не свалюсь, - сквозь зубы проговорил Владислав. Он старался не встречаться взглядом ни с Эрикой, ни с Максом. Сбросил с плеч косуху (Макс почти незаметным движением помог ему высвободиться из рукава), непослушными пальцами кое-как справился со шнуровкой своих армейских ботинок. Эрика подалась было вперед, но он поднял перед собой руку, останавливая ее, и тихо сказал:
- Не надо. Не трогайте меня сейчас, никто. Я… справлюсь, - он с трудом выпрямился. Стиснул зубы – опять по привычке оперся на левую руку. Эрика услышала за спиной вздох Макса – то ли ударник действительно чувствовал то же самое, то ли просто так выражал свое мнение о происходящем.
Владислав достаточно уверенным шагом прошел в спальню и, не раздеваясь, рухнул на постель поверх одеяла. Когда Эрика через несколько секунд спросила «Тебе что-нибудь нужно?», он уже не отозвался. Не то мгновенно заснул, не то потерял сознание – голова склонилась набок, волосы рассыпались по подушке, левая рука безвольно свесилась с кровати. Эрика не стала его трогать, хотя и понимала, что вряд ли может сейчас причинить боль. Но она помнила, как осторожно помогал ему Макс – словно и вправду имел дело с раненым… Она подобрала в углу плед – они вечно забывали вернуть его на место по утрам – укрыла им Владислава и тихо вышла.
- У тебя чай есть? – спросил Макс.
- Конечно. Ты не стой в дверях, проходи.
- А… да, сейчас, - он тряхнул головой, словно просыпаясь. Выглядел он немногим лучше самого Владислава, разве что на ногах держался тверже. Как он еще машину водит?
- Как ты еще машину водишь? – повторила Эрика вслух. – Ты бы, может, остался, а? Диван есть, спальник есть – да что я тебе рассказываю, ты эту квартиру лучше меня знаешь. Куда тебе сейчас ехать!
Макс ответил не сразу.
- Твоя правда. Ладно, отец в курсе, что я могу и утром приехать. Черт, давно такого не было, я действительно никакой.
- Вот и я о чем. Сейчас чаю сделаю. Или, может, чего покрепче? – она подмигнула. Макс слабо улыбнулся:
- Узнаю тлетворное влияние Владислава. Нет, пожалуй, только чаю.
Первую чашку Макс, кажется, даже не заметил. Эрика молча налила вторую, поставила на стол пиалу с медом. Макс благодарно кивнул.
- А ты сама?
- Да я весь вечер только и делаю, что чай пью. Впрочем, составлю тебе компанию.
Они сидели молча. Макс то и дело беспокойно поглядывал в сторону спальни, хотя со своего места все равно ничего не мог увидеть. А вот Эрика ощущала странное спокойствие. Она откуда-то знала: в этот раз все будет в порядке. В этот раз Владислав действительно справился сам. Что такое «этот раз» и когда ждать других – она предпочитала не думать.
- Это же просто запись... - Макс обращался скорее к самому себе, чем к ней. - Не концерт, даже не репетиция. Я не знаю, чем помочь, а точнее, знаю, что помочь нечем. И вот это хуже всего! Понимаешь? Когда я его на себе тащил из того леса, я хотя бы знал, что делаю все, что могу, а могу не так уж мало, по крайней мере по сравнению с остальными. А потом мне говорят: парень, иди отсюда и не подпирай стену, либо мы его вытащим без твоего участия, либо нет, и ты тем более ничего не сделаешь. А как я уйду, а? И сейчас вот тоже... Он же допел, отошел от микрофона и сполз по стенке. А я только и могу, что домой его отвезти.
- Уже немало.
- Мало, - с горечью проговорил Макс. - Мне - мало. Ребята не видят... так, как ты. Они думают, у него или проблемы с сердцем, или еще что. А я не знаю, как мы допишем этот альбом и как будем выступать, если так будет и дальше. Да черт бы с ним с альбомом и с концертами, знал бы я, что это пройдет, так можно подождать, хотя он же меня на месте убьет, если попробую не пустить на сцену или в студию. Потому и не вмешиваюсь. Но мне... Мне страшно.
Он сказал это точно так же, как недавно Владислав. Эрика тронула Макса за руку:
- Сейчас точно бояться нечего. Я тоже не знаю, что из этого выйдет, но пока все хорошо. Знаешь, ты вот говорил, что я могу помочь - ты же видишь, он еще и не всякую помощь примет. Значит, не так все плохо.
Макс долго молча смотрел на нее... и вдруг зевнул.
- Совсем засыпаю, - улыбнулся он. - И говорю уже, наверное, чушь всякую. Если мне не изменяет память, у Владислава был спальник в шкафу в прихожей. Ага, уже вижу, там он и лежит. Ты извини, опять я на тебя все вываливаю...
- Да нечего тут извинять. Спасибо тебе. Ты хороший, - теперь Эрика сказала это уже в глаза. Макс только вздохнул.
Владислав проспал почти до вечера, Макс успел съездить домой и вернуться. Они пили чай втроем, и Эрика рассказывала про вчерашнее, поскольку Владислав не помнил почти ничего. Он то и дело виновато опускал глаза, как будто бы от него могло что-то зависеть, и все же малейший намек на перерыв в записи мгновенно вывел его из себя:
- Еще чего не хватало! Макс, со мной все в порядке!
- Ага, я вижу, - проворчал Макс. - Я не готов тебя каждый день притаскивать из студии.
- И не придется. Мы же почти закончили. И закончим!
Голубые глаза вспыхнули очень узнаваемым блеском. Макс лишь обреченно развел руками.
Впрочем, запись вокала завершилась без происшествий. То ли Владислав все же стал рассчитывать свои силы, то ли, что более вероятно, записать оставалось действительно совсем немного. Концертов пока не предвиделось, и по этому поводу группа вздохнула с облегчением - за вокалиста беспокоились все. Правда, говорить это самому Владиславу никто не рисковал. Он и так постоянно рвался что-нибудь подправить и улучшить, а остальные чуть ли не хором объясняли ему, что все и так хорошо. Наконец Стас засел за сведение альбома. Помогал ему Слава, так что оба гитариста из жизни практически выпали.
По календарю наступила весна, но природа была с ним не вполне согласна - все тот же снег и холода, да еще и пронизывающий ветер. Эрика предпочитала не выходить из дома без большой необходимости. Да что Эрика - погоду за окном ругал даже Владислав, замучившийся оттирать от слякоти свои кожаные штаны. Впрочем, он тоже нечасто выбирался наружу, поскольку переводил с финского какой-то научный труд. Иногда он зачитывал Эрике оттуда особенно замысловатые пассажи, а она смеялась: "Ты так точно никого не вызовешь?". "Если вызову - обратно загоню", - очень серьезно отвечал Владислав.
А еще он уже писал новые песни. Эрика часто слышала, как он подбирает мотив на гитаре, что-то напевает, перемежая русский и норвежский, или перечитывает отрывки из "Калевалы" - даже не зная финского, она уже научилась узнавать этот ритм. Владислав бродил по квартире, отрешенно улыбаясь и глядя в пространство, засиживался далеко за полночь, забывал по всем углам листки, где его привычный почерк с размашистыми завитушками букв перемешивался с рунами, а Эрика все чаще замечала, как он замирает на одном месте, слишком знакомым жестом сжимая плечо, и улыбка сменяется гримасой не то боли, не то ярости. Но Владислав молчал, и Эрика не заговаривала на эту тему.
Однажды в особенно слякотный день у Эрики зазвонил телефон. На дисплее высветилось "Ольга Ш".
- Шаманка! - обрадовалась Эрика. - Сто лет тебя не слышала! Куда пропала?
- То же самое могу спросить у тебя. Наткнулась тут на твою квартирную хозяйку, она сказала, что ты съехала.
- Ага, я теперь в другом месте живу.
- Так... Я тебя правильно понимаю?
- Видимо, да, - засмеялась Эрика.
- Так, а с этого места поподробнее! На моей памяти ты была редкостным домоседом.
- Да тут вообще все очень занятно. Ты группу "Ветробой" знаешь?
- На летнем фесте видела немного, интересные ребята. Что, кто-то из них?
- Вокалист.
- Ого! На тебя еще фанатки не охотятся?
- Да нет вроде. А вообще, приходи в гости, как раз и познакомишься.
- С удовольствием! Когда?
Эрика прикрыла телефон рукой и повернулась к Владиславу:
- Ольга в гости хочет зайти.
- Это та, про которую ты мне говорила? Не вопрос, хоть завтра, рад буду познакомиться лично.
- Да хоть завтра, - повторила Эрика уже в трубку. – Пиши адрес.
- Косыгина? Мы теперь почти соседи. Ну что, до завтра?
- До завтра.
