За все, чем мы дорожим. Глава 5-3
Apr. 6th, 2017 12:39 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
isgerdrРанее в нашей галактике
Давно
Жан Сагредо был знаком с Флёр уже четыре года, но тот вечер помнил, как будто это было вчера. Он просто гулял по Штормграду, радуясь, что наконец освоился в столице и уже считает этот город своим. Возможно, дело было в удачном расположении его квартиры, возможно – в заключении бессрочного контракта на работе, а может быть, просто потому, что Леон со дня на день собирался перебраться к нему. А инцидент, с которого началось их знакомство, забылся раньше, чем зажили ушибы и ссадины. Да, может быть, Штормград поначалу обошелся с Жаном довольно жестко, но Жан не был на него в обиде. Тем более в такой прекрасный весенний вечер.
А вечер был действительно из тех, какими сомбрийский климат балует нечасто. Тепло, тихо, в воздухе разлит аромат цветущих слив… Жан остановился и даже ущипнул себя за руку, проверяя, не снится ли ему все это. Из открытого окна на первом этаже слышалось нежное сопрано. Жан узнал старинный романс:
- «Не бойся, сердце, не грусти! Туда, где мрак сомкнется, вслед солнцу смело нисходи, из мрака день вернется…».
Такие голоса Жану не в каждой опере доводилось слышать. Он замедлил шаг, потом и вовсе остановился – уйти отсюда, не дослушав, было выше его сил. Голос смолк, и из окна выглянула миловидная девушка примерно одних лет с Жаном – черные локоны до плеч, смеющиеся карие глаза, слишком смуглая для сомбрийки кожа. Вероятно, уроженка Азуры или далекого Маринеска, кто знает. Жан понял, что она смотрит на него, и поаплодировал.
- Браво! Жаль, цветов нет, так бы подарил с удовольствием.
- Ой, что вы! – девушка чуть смутилась. - Очень мило с вашей стороны, но это же просто упражнения, я даже еще не распелась толком.
И добавила с не слишком скрываемой гордостью:
- Я и не так могу.
- А как еще можете? – тут же спросил Жан. Мелькнула мысль, не примут ли его за навязчивого ухажера, но сейчас это волновало его меньше всего на свете. Впрочем, кажется, девушка поняла его правильно.
- Ну, например... Послушайте, а может, вы зайдете? А то становится сыровато, и всерьез петь на таком воздухе не очень полезно. Мне, правда, угостить особо нечем, хотя вроде еще оставался ромашковый чай и печенье.
- С удовольствием, - кивнул Жан. – Спасибо за приглашение. Я как раз шел с работы, торопиться особо некуда, живу пока один. Да, меня зовут Жан. Жан Сагредо. А как вас зовут, чудесная?
- Флёр Андриотти, - судя по всему, девушка присела в реверансе. – Можно просто Флёр. Тоже живу одна, учу детей музыке, но собираюсь пробоваться в оперу, это моя, так сказать, специальность. Да вы заходите, моя дверь прямо рядом с вами.
Расположившись в маленькой комнате, похожей на шкатулку с драгоценностями – тем более что, когда Флёр закрыла окна, на стенах заиграли блики от цветных вставок в стеклах – Жан спросил:
- Где же вас так петь научили? Я такое пение слышал только у местных корифеев, а вы так молоды.
Флёр ответила не сразу. Ее голос звучал смущенно.
- Дома. На Терре. Я беженец.
Жан опустил глаза:
- Ох, простите, если расстроил. Давно на Сомбре живете?
- Ничего страшного, - улыбнулась Флёр, - я уже осваиваюсь. Я здесь всего полгода. Вот только-только жилье нашла, а то у третьезаветников обитала. Они меня приютили и уроки нашли, а теперь вот дали контакты здешней оперы, пойду на прослушивание. И вообще, я вам оперу обещала, а не историю моих бедствий.
Она засмеялась, и Жан вздохнул с облегчением. Конечно, нелегко признаться в своем происхождении, когда на Сомбре еще свежа память о прорыве терранской блокады. Но Жан был абсолютно гражданским человеком, и он был рад, что с ним Флёр, кажется, чувствует себя свободно.
А потом Флёр запела, и стало понятно, что услышанное из окна и вправду было всего лишь упражнением. Жан признался, что очень любит оперу вообще и Моцарта в частности.
- Очень рада, что вижу ценителя, - сказала Флёр. – А хотите послушать конкурс вокалистов, где я буду выступать?
- О, с удовольствием! – воскликнул Жан. – А можно мне с собой парня привести? Он тоже меломан, но оперы почти не знает, я его просвещаю.
На лице Флёр легкое удивление сменилось выражением «ага, теперь понятно», и она с улыбкой ответила:
- Конечно, никаких проблем! Я спрошу, можно ли записать на меня двух гостей, если нет, запишем на Николь. Это мать моей ученицы, тоже поет, но сама учить не взялась – говорит, собственных детей обучать сложнее всего.
Второе приглашение дали без проблем, и через несколько дней Жан привел Леона в концертный зал. Леон в костюме чувствовал себя неловко и ворчал, что выглядит как драный сапог на трюмо – кажется, это была любимая присказка космофлота. Это услышала Флёр, уже собиравшаяся выходить на сцену, и шепнула:
- Если и сапог, то очень элегантный и явно военного образца!
И убежала, прежде чем Леон нашелся с ответом.
Конкурс Флёр выиграла. Насколько понял Жан, теперь ей причиталась солидная денежная сумма, а еще эта победа давала ей хорошие шансы попасть в труппу штормградской оперы. Та самая Николь, про которую упоминала Флёр, заняла четвертое место. Она оказалась обладательницей очаровательного колоратурного сопрано. После объявления результатов она со смехом сказала Флёр:
- Видишь, я знала, кому доверить Алину!
Та самая Алина, вертлявая темноволосая девочка, невероятно похожая на мать, сидела в зале и громко хлопала всем участникам. Услышав про победу Флёр, она погрустнела:
- Вы, наверное, теперь не сможете заниматься с учениками?
Флёр погладила ее по голове:
- Конечно, если с оперой все сложится, мне придется сокращать число уроков. Николь тоже отличный преподаватель, передам кого-нибудь ей! Но самых любимых учеников я никуда не отпущу!
Алина гордо задрала нос.
- Но все-таки, как ты узнала, что сапог именно военный? – поинтересовался Леон, когда они с Жаном повели Флёр отмечать победу в «Лунную дорожку».
- Так видно же, - улыбнулась Флер. – И осанка, и походка, ну и потом – военных я, что ли, не видела?
Леон настороженно поднял бровь.
- Офицерская семья?
Жан деликатно дал ему знак не развивать тему.
- Эээ... извини, если я что-то не то сейчас спросил.
- Да нет, ничего, - вздохнула Флёр. – Не знаю, говорил тебе Жан или нет, но я родилась на Терре. Моя семья... попала в очень большие неприятности, мне удалось бежать. Я уже могу вспоминать об этом, но детали... давайте не в этот раз. Жан, налей еще вина, пожалуйста.
Жан подлил вина всем.
- Правда, извини, не хотел расстроить, - сказал Леон. – Я слышал про такое, наши корсары подбирают на транзитных станциях людей, которым удалось сбежать с Терры. Так что тебе очень повезло, что тебя не догнали. И Сомбре тоже. Теперь вся Сомбра узнала про твой голос. Вот, кстати, и тост – за твой дальнейший успех!
Флёр радостно поддержала тост и выпила разом полбокала.
- Гулять так гулять, у меня уроков в ближайшие дни нет.
И задумчиво проговорила, обращаясь то ли к Жану и Леону, то ли к самой себе:
- На самом деле, я тогда как в трансе была, ничего не соображала. Иллюстрация к поговорке «дуракам везет». Наивная девочка из консерватории, кроме музыки ни во что не вникала никогда, и тут вдруг такие дела. Друг родителей меня буквально под мышку ухватил после концерта – и в космопорт, смену одежды и ту по дороге покупали. Он и договорился обо всем, я только и могла, что глазами хлопать. А здесь пастор Томмазо с женой приютили.
Леон еле удержался, чтобы не присвистнуть.
- Ничего себе. Но ты не рассказывай, если тебя это ранит. Вот еще не хватало – портить хорошему человеку праздник воспоминаниями о том, как пришлось из родного дома бежать.
- Вот именно, - подхватил Жан. – Давай лучше думать о будущем. У тебя теперь есть дом, друзья, ученики, а теперь вот еще и работа появится. Петь сможешь, как всегда хотела. А мы будем приходить на спектакли. Ты какие цветы любишь?
- Вообще розы, - сказала Флёр. – У Лидии, жены пастора Томмазо, целый розарий. В хорошую погоду мы с детьми из общины занимались пением под розовыми кустами. Но большие букеты не люблю, стоят и вянут. Очень правильно, что здесь цветы берегут. Можно даже и не цветы, а мармелад, мне очень нравятся здешние сладости.
- Заметано! – подмигнул Леон.
Давно
Жан Сагредо был знаком с Флёр уже четыре года, но тот вечер помнил, как будто это было вчера. Он просто гулял по Штормграду, радуясь, что наконец освоился в столице и уже считает этот город своим. Возможно, дело было в удачном расположении его квартиры, возможно – в заключении бессрочного контракта на работе, а может быть, просто потому, что Леон со дня на день собирался перебраться к нему. А инцидент, с которого началось их знакомство, забылся раньше, чем зажили ушибы и ссадины. Да, может быть, Штормград поначалу обошелся с Жаном довольно жестко, но Жан не был на него в обиде. Тем более в такой прекрасный весенний вечер.
А вечер был действительно из тех, какими сомбрийский климат балует нечасто. Тепло, тихо, в воздухе разлит аромат цветущих слив… Жан остановился и даже ущипнул себя за руку, проверяя, не снится ли ему все это. Из открытого окна на первом этаже слышалось нежное сопрано. Жан узнал старинный романс:
- «Не бойся, сердце, не грусти! Туда, где мрак сомкнется, вслед солнцу смело нисходи, из мрака день вернется…».
Такие голоса Жану не в каждой опере доводилось слышать. Он замедлил шаг, потом и вовсе остановился – уйти отсюда, не дослушав, было выше его сил. Голос смолк, и из окна выглянула миловидная девушка примерно одних лет с Жаном – черные локоны до плеч, смеющиеся карие глаза, слишком смуглая для сомбрийки кожа. Вероятно, уроженка Азуры или далекого Маринеска, кто знает. Жан понял, что она смотрит на него, и поаплодировал.
- Браво! Жаль, цветов нет, так бы подарил с удовольствием.
- Ой, что вы! – девушка чуть смутилась. - Очень мило с вашей стороны, но это же просто упражнения, я даже еще не распелась толком.
И добавила с не слишком скрываемой гордостью:
- Я и не так могу.
- А как еще можете? – тут же спросил Жан. Мелькнула мысль, не примут ли его за навязчивого ухажера, но сейчас это волновало его меньше всего на свете. Впрочем, кажется, девушка поняла его правильно.
- Ну, например... Послушайте, а может, вы зайдете? А то становится сыровато, и всерьез петь на таком воздухе не очень полезно. Мне, правда, угостить особо нечем, хотя вроде еще оставался ромашковый чай и печенье.
- С удовольствием, - кивнул Жан. – Спасибо за приглашение. Я как раз шел с работы, торопиться особо некуда, живу пока один. Да, меня зовут Жан. Жан Сагредо. А как вас зовут, чудесная?
- Флёр Андриотти, - судя по всему, девушка присела в реверансе. – Можно просто Флёр. Тоже живу одна, учу детей музыке, но собираюсь пробоваться в оперу, это моя, так сказать, специальность. Да вы заходите, моя дверь прямо рядом с вами.
Расположившись в маленькой комнате, похожей на шкатулку с драгоценностями – тем более что, когда Флёр закрыла окна, на стенах заиграли блики от цветных вставок в стеклах – Жан спросил:
- Где же вас так петь научили? Я такое пение слышал только у местных корифеев, а вы так молоды.
Флёр ответила не сразу. Ее голос звучал смущенно.
- Дома. На Терре. Я беженец.
Жан опустил глаза:
- Ох, простите, если расстроил. Давно на Сомбре живете?
- Ничего страшного, - улыбнулась Флёр, - я уже осваиваюсь. Я здесь всего полгода. Вот только-только жилье нашла, а то у третьезаветников обитала. Они меня приютили и уроки нашли, а теперь вот дали контакты здешней оперы, пойду на прослушивание. И вообще, я вам оперу обещала, а не историю моих бедствий.
Она засмеялась, и Жан вздохнул с облегчением. Конечно, нелегко признаться в своем происхождении, когда на Сомбре еще свежа память о прорыве терранской блокады. Но Жан был абсолютно гражданским человеком, и он был рад, что с ним Флёр, кажется, чувствует себя свободно.
А потом Флёр запела, и стало понятно, что услышанное из окна и вправду было всего лишь упражнением. Жан признался, что очень любит оперу вообще и Моцарта в частности.
- Очень рада, что вижу ценителя, - сказала Флёр. – А хотите послушать конкурс вокалистов, где я буду выступать?
- О, с удовольствием! – воскликнул Жан. – А можно мне с собой парня привести? Он тоже меломан, но оперы почти не знает, я его просвещаю.
На лице Флёр легкое удивление сменилось выражением «ага, теперь понятно», и она с улыбкой ответила:
- Конечно, никаких проблем! Я спрошу, можно ли записать на меня двух гостей, если нет, запишем на Николь. Это мать моей ученицы, тоже поет, но сама учить не взялась – говорит, собственных детей обучать сложнее всего.
Второе приглашение дали без проблем, и через несколько дней Жан привел Леона в концертный зал. Леон в костюме чувствовал себя неловко и ворчал, что выглядит как драный сапог на трюмо – кажется, это была любимая присказка космофлота. Это услышала Флёр, уже собиравшаяся выходить на сцену, и шепнула:
- Если и сапог, то очень элегантный и явно военного образца!
И убежала, прежде чем Леон нашелся с ответом.
Конкурс Флёр выиграла. Насколько понял Жан, теперь ей причиталась солидная денежная сумма, а еще эта победа давала ей хорошие шансы попасть в труппу штормградской оперы. Та самая Николь, про которую упоминала Флёр, заняла четвертое место. Она оказалась обладательницей очаровательного колоратурного сопрано. После объявления результатов она со смехом сказала Флёр:
- Видишь, я знала, кому доверить Алину!
Та самая Алина, вертлявая темноволосая девочка, невероятно похожая на мать, сидела в зале и громко хлопала всем участникам. Услышав про победу Флёр, она погрустнела:
- Вы, наверное, теперь не сможете заниматься с учениками?
Флёр погладила ее по голове:
- Конечно, если с оперой все сложится, мне придется сокращать число уроков. Николь тоже отличный преподаватель, передам кого-нибудь ей! Но самых любимых учеников я никуда не отпущу!
Алина гордо задрала нос.
- Но все-таки, как ты узнала, что сапог именно военный? – поинтересовался Леон, когда они с Жаном повели Флёр отмечать победу в «Лунную дорожку».
- Так видно же, - улыбнулась Флер. – И осанка, и походка, ну и потом – военных я, что ли, не видела?
Леон настороженно поднял бровь.
- Офицерская семья?
Жан деликатно дал ему знак не развивать тему.
- Эээ... извини, если я что-то не то сейчас спросил.
- Да нет, ничего, - вздохнула Флёр. – Не знаю, говорил тебе Жан или нет, но я родилась на Терре. Моя семья... попала в очень большие неприятности, мне удалось бежать. Я уже могу вспоминать об этом, но детали... давайте не в этот раз. Жан, налей еще вина, пожалуйста.
Жан подлил вина всем.
- Правда, извини, не хотел расстроить, - сказал Леон. – Я слышал про такое, наши корсары подбирают на транзитных станциях людей, которым удалось сбежать с Терры. Так что тебе очень повезло, что тебя не догнали. И Сомбре тоже. Теперь вся Сомбра узнала про твой голос. Вот, кстати, и тост – за твой дальнейший успех!
Флёр радостно поддержала тост и выпила разом полбокала.
- Гулять так гулять, у меня уроков в ближайшие дни нет.
И задумчиво проговорила, обращаясь то ли к Жану и Леону, то ли к самой себе:
- На самом деле, я тогда как в трансе была, ничего не соображала. Иллюстрация к поговорке «дуракам везет». Наивная девочка из консерватории, кроме музыки ни во что не вникала никогда, и тут вдруг такие дела. Друг родителей меня буквально под мышку ухватил после концерта – и в космопорт, смену одежды и ту по дороге покупали. Он и договорился обо всем, я только и могла, что глазами хлопать. А здесь пастор Томмазо с женой приютили.
Леон еле удержался, чтобы не присвистнуть.
- Ничего себе. Но ты не рассказывай, если тебя это ранит. Вот еще не хватало – портить хорошему человеку праздник воспоминаниями о том, как пришлось из родного дома бежать.
- Вот именно, - подхватил Жан. – Давай лучше думать о будущем. У тебя теперь есть дом, друзья, ученики, а теперь вот еще и работа появится. Петь сможешь, как всегда хотела. А мы будем приходить на спектакли. Ты какие цветы любишь?
- Вообще розы, - сказала Флёр. – У Лидии, жены пастора Томмазо, целый розарий. В хорошую погоду мы с детьми из общины занимались пением под розовыми кустами. Но большие букеты не люблю, стоят и вянут. Очень правильно, что здесь цветы берегут. Можно даже и не цветы, а мармелад, мне очень нравятся здешние сладости.
- Заметано! – подмигнул Леон.
