![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
isgerdrСвет на сцене погас. Казалось бы, в клубе не могло быть полной темноты, но все же Эрика с большим трудом различила высокий силуэт Владислава. Он опустился на одно колено – длинные волосы скрывают лицо, микрофон спрятан в ладонях – и тихо, но очень отчетливо проговорил нараспев:
- Снег засыпает
Спящую землю,
Саваном белым
Солнце укрыто,
Вой раздается
В ночь полнолунья –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
Этот полушепот был слышен в каждом уголке зала, и многих невольно пробрало холодом. Эрика и сама поежилась, хотя, казалось бы, уже по своему опыту знала, на что способен Владислав. Но он превзошел сам себя. Зал молчал, но не равнодушно, а завороженно, не отводя взгляда от фигуры на сцене. Владислав продолжал:
- Сковано море
Оцепененьем,
Сковано небо
Холодом вечным,
Цепи зимы
Несокрушимы –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
И бесснежная московская зима на мгновение обернулась царством вечного льда. Холодный голубой свет, холодный отблеск серебряных браслетов, и хорошо, что Владислав не смотрит в зал – даже Эрика сейчас не рискнула бы заглянуть ему в глаза, где застыл тот же бездонный лед… Голос стал чуть громче:
- Стали и смерти
Час наступает,
Снега пустыня
Окрасится кровью.
Братьев своих
Зову на охоту –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
Вскинул голову – не вокалист оглядел публику, а хищник насторожился, почуяв добычу. На мгновение Эрика увидела бескрайнее поле, укрытое то ли снегом, то ли туманом, и силуэт белого зверя. Может быть, тот самый Белый Волк, о котором Владислав недавно написал песню. А может быть, даже он сам? Филолог в душе Эрики уверял, что это, конечно, только традиционный образ, любимый половиной металлистов – и все же сейчас Владислав сам был этим зверем, и это его голос созывал невидимую стаю. Он закрыл глаза, голос звучал отрешенно – так читают молитву или заклинание. С трудом верилось, что Владислав сам написал этот текст. Хотя можно ли так сказать хоть об одной из его песен? Слова приходили к нему сами – из лесной ночи или вечного холода…
- Краски умрут –
Увижу цвет крови,
Звуки умрут –
Услышу звон стали,
Братьев своих
На пир призываю –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
И снова, как два месяца назад, Эрика почти не видела ни зала, ни сцены. Белое поле, силуэт зверя, слова заклятия… Если так начинается концерт – что будет дальше? «Мне страшно», - сказал Владислав. Сейчас он, наверное, уже не помнил об этом. Но Эрика помнила, и ей было очень не по себе.
Владислав встал во весь рост и медленно вышел на середину сцены. Кто-то протянул было руку, но он не видел зала. Отрешенный голос опять понизился почти до шепота:
- Мир не очнется
От сна ледяного,
Сходятся воины
В битве последней,
Кровью горячей
На миг лед согреют –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
Казалось, первые ряды перестали даже дышать. Юноша рядом с Эрикой еще до начала концерта зажег сигарету – она бесполезно осыпалась в его руке. Немного пепла попало Эрике на футболку, но она была не в силах протянуть руку и отряхнуть одежду – ее, как и всех, заворожил этот голос и неподвижная фигура на сцене. Он говорил не для зала – для самого себя…
Владислав резким движением откинул волосы с лица и впервые взглянул не поверх голов, а прямо в публику. В льдисто-голубых глазах блеснула сталь, и та же сталь звучала теперь в его голосе:
- В оковах льда
Или в пламени боя –
Выбери смерть,
Коль ее не избегнешь!
Смерть принесет
Ночь полнолунья –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
Жестко, отрывисто, зло – вызов на бой вместо заклинания. Эрика увидела, что Владислав улыбается. Только от этой улыбки пробирало холодом еще сильнее, чем от прежней отрешенности. Правая рука сжата в кулак, и вот-вот блеснет лезвие клинка… Владислав вышел на самый край сцены:
- Время мечей
Ныне настало,
Последней зимы
И последнего боя…
И после секундной паузы он почти выкрикнул заключительные строки:
- Время мое
И братьев моих –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
На мгновение всю сцену залила ослепительная вспышка света, заставив публику зажмуриться. Когда Эрика снова открыла глаза, группа «Ветробой» уже стояла на сцене в полном составе. Только сейчас, словно очнувшись, зал наконец разразился приветственными возгласами. Владислав усмехнулся:
- Ну наконец-то. Я уж думал, вымерли все… или вымерзли?
В зале засмеялись, но довольно неуверенно.
- Так, я не понял, живые есть?
- Есть! – дружно откликнулся зал.
- Вот, другое дело. А то и правда как вымерзли все. А ведь именно сейчас, в самые холодные и темные дни, рождается…
- Солнце! – кажется, это крикнул Вадим. Владислав кивнул:
- Да, новое солнце. Ну что же… вперед!
Он развернулся к музыкантам и взмахнул рукой. И прежнее ледяное оцепенение исчезло, взорванное вихрем знакомой мелодии. Стас, ведя свою партию, эффектно опустился на одно колено, к бурному восторгу сразу нескольких девушек, стоявших напротив. Даже флегматичный Игорь сиял улыбкой и, кажется, пытался кому-то строить глазки. А Владислав… он просто был в своей стихии. Перед концертом он говорил правду – он действительно не может не петь. И сейчас не хотелось думать ни о его предчувствиях, ни о тревожных воспоминаниях, да он и сам, похоже, забыл обо всем – его в который раз захватил этот безудержный полет. «Слышишь – бьется стальное сердце, видишь – рассвет озаряет трассу…» - несложный припев подхватывали даже те, кто слышал песню впервые. И Владислав улыбался.
Все шло так же, как на предыдущем концерте. Бешеный вихрь мелодии, Стас и Слава играют настолько слаженно, как будто родились с гитарами в руках, Макс безмятежно улыбается из-за установки, и над музыкой взлетает голос Владислава. Может быть, не все слова понятны – он опять переходит на норвежский – но более чем понятен сам настрой этих песен. И зловещая атмосфера вступления как будто полностью забыта…
После очередной песни музыканты вполголоса посовещались между собой, но, похоже, не пришли к общему мнению. Тогда Владислав обратился к залу:
- Ну что, от боевиков не устали?
- Нет!
- Ну все равно, надо бы немного разнообразия… Что бы вам такое сыграть?
- Кавер давай! «Зверя»! – выкрикнул одиночный голос из задних рядов.
- Вам меня мало? – парировал Владислав. Ответом был дружный смех. – Будет вам зверь… только немного другой. Но тоже волк. Вы любите волков?
- Да!
- Я тоже. Когда я еще не пришел в «Ветробой», я думал, что соберу свою группу, и у нее будет какое-нибудь волчье название. Потому что красиво и пафосно. Хорошо, что этого так и не произошло – по нашей сцене уже целые волчьи стаи бегают! А с другой стороны, какой же хэви-метал без песен про волков?
«Резонно», - улыбнулась про себя Эрика. А Владислав продолжал уже гораздо серьезнее:
- Только вот с этим волком можно встретиться лишь один раз в жизни, и пусть этот единственный раз настанет еще очень нескоро. Потому что это не просто зверь – это страж границы… И еще. Играть на этот раз буду я. Один.
Он взял свою гитару из рук техника, чуть склонил голову в знак благодарности – так принимают клинок от оруженосца. Эрика увидела, как изменилось его лицо, в глазах вновь застыл лед. В зал он старался не смотреть. Группа, словно по безмолвному приказу, скрылась в темноте, только Макс остался у лестницы в гримерку, наблюдая за сценой.
- Давай играй уже! – крикнул кто-то из зала. Эрика поморщилась – неужели не понятно, что сейчас не тот момент и не та обстановка? Впрочем, Владислав даже чуть улыбнулся в ответ:
- Слушайте, у меня, можно сказать, дебют в новой роли, я все-таки вокалист, хотя на гитаре играю давно. Я, может, сам боюсь.
- Все получится! – не унимался нетерпеливый слушатель. Но Владислав уже не ответил.
Короткий проигрыш – проверить, как звучит гитара – и вслед за ним начало уже знакомой Эрике мелодии. Хотя по сравнению с тем первым разом мотив стал сложнее – тогда, в гримерке, Владислав лишь подбирал аккорды к недавно написанному тексту. А сейчас эта песня зазвучала по-настоящему.
- Когда встанет из тумана Белый Волк – легким кружевом блеснет в шерсти роса…
Тихий перебор гитары, тихий голос – казалось бы, эта песня не для рок-сцены, но зал снова замер, не сводя взгляда с одинокой фигуры на сцене. Несколько несмелых огоньков зажигалок поднялось над толпой, но вскоре они пропали. Здесь любой жест был бы лишним. Просто слушать, просто раствориться в этом голосе, необыкновенно спокойном и глубоком… Владислав прикрыл глаза, мелодия под его пальцами рождалась как будто без его участия:
- Перед Волком буду я держать ответ за убитых и спасенных мной, и за тех, кого за бездну лет я забыл, оставив под луной…
Стас совершенно правильно сказал тогда Владиславу – это его и только его песня. Она не была похожа на другие баллады «Ветробоя», обращенные все же вовне, в зал. Сейчас, как и в начале концерта, Владислав полностью замкнулся в себе, не замечая никого и ничего вокруг – полузакрытые глаза, отстраненное лицо, руки неспешно скользят по струнам… И, может быть, именно поэтому его слушали, едва решаясь вздохнуть.
- И поверю я, что прожил жизнь не зря. Снова в путь – в рассвет и до костра…
Последний аккорд отзвучал в полной тишине. Владислав сидел неподвижно, по-прежнему склонившись над гитарой. На сцену вернулись остальные музыканты – он, кажется, не замечал их. Стас снял его микрофон со стойки и обратился к залу:
- Как-то здесь слишком тихо! Вам что, не понравилось, что ли?
- Наоборот! – кажется, это опять Вадим.
- Ага, понятно, под впечатлением. Ну да чего еще от Владислава ожидать…
Словно очнувшись при упоминании своего имени, Владислав наконец встал. Он снова улыбался, но уже не так, как раньше – взгляд голубых глаз оставался ледяным, и смотрел он поверх голов, в пространство. Может быть, он все еще погружен в атмосферу песни, а может быть… Снова вернулось воспоминание о разговоре перед концертом и уходить уже не пожелало.
Тем временем Владислав отобрал у Стаса микрофон:
- Чего ожидать, чего ожидать… Бросили меня одного, вот и справляюсь, как могу.
Стас изобразил на лице праведное возмущение, но отвечать не стал и отошел к стойке с гитарой. Владислав повернулся к залу:
- Ну что же, это было небольшое отступление. Дальше все будет в нашем традиционном духе. Согласны?
- Да!
Казалось, концерт вернулся в прежнее русло. Те же быстрые соло, те же отрывистые норвежские фразы в русском тексте, тот же подпевающий зал. И Владиславу «отступление» словно придало новые силы, и кристально чистый голос легко взмывал почти что в поднебесные высоты… Только вот в глазах застыл бездонный лед, и все чаще Владислав замирал на краю сцены, тяжело переводя дыхание – невидящий взгляд поверх голов, ладонь закрывает плечо, словно рана еще свежа… Эрика попыталась заглянуть ему в лицо – он отвел глаза и едва заметным движением показал: «Не надо». Он все еще держится и не хочет переходить грань… Эрика обратила внимание, что общение с залом почти полностью перехватил Стас – Владислав только называл очередную песню, и то не всегда. И Макс за своей установкой уже не улыбался так безмятежно – он чувствовал состояние друга, но вряд ли мог что-то сделать, кроме как просто играть дальше свою партию. И вдруг Эрика совершенно ясно поняла: «А я – могу».
В конце очередной песни на сцену высунулась какая-то неопознанная фигура, видимо, из администрации, и показала на воображаемые часы, а затем подняла один палец: «Еще одну песню». Владислав чуть кивнул и вышел на передний край:
- Нам тут намекают, что пора закругляться.
- Не пора! Еще! Мало! – на разные голоса завозмущался зал. Уже знакомым Эрике жестом Владислав вскинул руку, требуя тишины:
- Мы бы рады остаться еще, но здесь решаем не мы. Так что еще одна песня, и все. И знаете что? Эту песню выберете вы.
В ответ поднялся такой шум, что Владислав демонстративно заткнул уши:
- Не все сразу! Давайте по-другому, - он опустился на одно колено напротив невысокого юноши у левого края сцены – тот просто сиял от такого к себе внимания. – Вот, например, ты скажи – что нам еще сыграть?
- «Последний бой»! – выпалил юноша в протянутый микрофон.
Судя по всему, он был далеко не одинок в своем мнении – его поддержало минимум две трети зала. Эрика с досадой стукнула кулаком по сцене: «Что ж вы делаете…». Они не знают. Для них это просто одна из песен группы. Просто очень хорошая песня. Просто вокалист выкладывается на двести процентов, а чего еще ожидать от настолько экспрессивного музыканта? Конечно же, Владислав не откажется – ведь он сам только что предложил залу выбирать. Хотя и знает, чего это ему может стоить… Знает ли? «Возможно, через час я забуду, что тебе говорил…». Владислав был уже не здесь. Взгляд застыл, голос снова звучал чуть хрипло – Эрика поняла, что он и так очень вымотан этим концертом, хотя, казалось бы, он вполне нормально общался с залом. Она снова попробовала взглянуть ему в глаза, но именно в этот момент Владислав встал и отошел назад. Может быть, просто совпадение, может быть, он опять сознательно пытается заслониться… «Я мог тебя выпить до дна, понимаешь?». Эрика понимала. Но не отводила взгляда от сцены.
Кто-то толкнул Эрику так, что она удержалась на ногах только из-за толпы. Она хотела было возмутиться, но виновник – рослый парень в драной футболке – явно был не в состоянии извиниться или вообще что-либо заметить. Раздвинув соседей, как мебель, он влез на сцену и направился прямиком к Владиславу, явно намереваясь дружески хлопнуть вокалиста по плечу или еще как-нибудь изъявить переполнившие его чувства. Не без определенной доли злорадства Эрика подумала, что из этой затеи вряд ли выйдет что-то хорошее… Владислав медленно обернулся на шум – и фанат внезапно отшатнулся, словно натолкнувшись на невидимую преграду. От дальней стены отделился охранник, собираясь выпроводить парня обратно – но тот уже сам почти что кубарем скатился со сцены и, так же бесцеремонно растолкав всех вокруг, исчез где-то в районе бара. А Владислав, кажется, даже не успел заметить, что здесь кто-то был. Он скользнул взглядом по первым рядам – и на этот раз его глаза встретились с глазами Эрики.
Зал и сцена исчезли. Владислав попытался разорвать контакт, но Эрика уже не отпустила его. Ему и так не хватает сил, но он держится до последнего… Наверное, со стороны она выглядела восторженной фанаткой, замершей в экстазе перед красавцем-вокалистом – впрочем, ей уже не было до этого никакого дела. Она почти не слышала, как Владислав начал петь, слова долетали отдельными отголосками. Зато она видела.
Сквозь бездонный голубой лед проступили неясные очертания лесных ветвей – очень близко, словно Эрика сама оказалась на этом берегу… Из теней возник знакомый силуэт. Бесшумная походка, волосы распущены по плечам, взгляд устремлен в темноту. Где-то на краю сознания Эрика помнила, что это видение, навеянное песней, как в прошлый раз. И все же холод осенней ночи был почти реальным. А еще Эрика понимала – даже если она сейчас захочет отвести взгляд, ей это уже не удастся. Она не могла ни дотронуться до Владислава, ни позвать его – просто следовать за ним, тенью в этом мире теней, в который он уходил на каждом концерте. На каждом концерте… Эрика только сейчас осознала, что это значит. «А еще… она не ушла». Для Владислава этот бой все еще продолжался.
«Алое пламя тронет ладони, алое пламя – предвестник битвы…» - услышала Эрика откуда-то издалека и на долю секунды снова увидела сцену, притихший зал, тревогу в глазах музыкантов и отрешенное лицо Владислава. Но эта картина мелькнула и исчезла. Владислав стоял на берегу озера, сжав кулаки, и шептал слова, которых Эрика не слышала, но знала – они не имеют ничего общего с текстом песни…
Черная тень возникла из ниоткуда – словно ночная темнота разорвалась и выпустила то, что скрывалось за ней. Владислав заметил ее слишком поздно и едва успел увернуться от удара в горло. Тварь глубоко полоснула его по груди, но Владислав, похоже, уже не чувствовал боли. Эрика увидела, что он улыбается – впрочем, это трудно было назвать улыбкой. Хорошо, что в реальности вряд ли кто-то может увидеть его таким – или этому кому-то останется только посочувствовать. Голубые глаза вспыхнули пламенем, в руке блеснул нож. Тварь подалась назад, но только на долю секунды…
Это уже не было смутной круговертью теней – Эрика видела настоящий бой. Видела, как Владислав с искаженным от ярости лицом бросается в атаку, не замечая новых ран, хотя его грудь и левая рука, которой он заслоняется, как щитом, почти сплошь залиты кровью. Видела, как черная тварь меняет форму, становясь то вставшим на задние лапы хищником размером едва ли не с медведя, то почти человеческой фигурой, то бесформенной тенью, как эта тень обволакивает силуэт Владислава и почти сливается с ним. Почти сливается… Владислав стоит на сцене, стиснув левую руку правой – и под его пальцами Эрика не столько увидела, сколько ощутила черную тень.
…Удар в плечо отбросил Владислава назад. Встать он уже не смог, лишь с трудом поднялся на одно колено. Левая рука повисла плетью, правая все еще сжимает бесполезный нож. Тварь подходит ближе, готовясь прикончить противника. Владислав вскидывает голову – в глазах ничего, кроме бездонного льда. Одними губами он произносит: «Добивай».
Эрика почувствовала, что у нее темнеет в глазах. Не столько от страха за Владислава – она знала исход. Но без опоры на сцену она уже не смогла бы держаться на ногах. Только сейчас она поняла, как много отдала ему. Слишком много. Но от ее воли уже ничего не зависело – здесь, на грани двух реальностей, Владислав находился в своей стихии. Что же, она сама выбрала помочь ему. Только бы хватило до конца…
Тварь метнулась вперед для последнего удара – но ее встретил уже не Владислав. «Время мое и братьев моих – боги, внемлите голосу Волка!» - действительно ли прозвучали эти слова или Эрика просто вспомнила начало концерта? Этого уже не понять. Белоснежный зверь с пронзительно-голубыми глазами рвет в клочья бесформенное черное пятно, и оно распадается, растворяется в глухой предрассветной темноте. «Знаю – в эту ночь я шагнул за край…». Светловолосый юноша медленно оседает на землю.
- Я шагнул за край… - нараспев повторил Владислав последнюю строчку. Он снова на сцене, вокруг все тот же зал, и Стас стоит вполоборота, готовясь в любой момент подставить плечо, может быть, даже подхватить на руки… Но Владислав лишь жестом показал, что песня закончена. Все-таки получилось.
Эрика еще успела увидеть, как Владислав благодарит зал и пожимает руки фанатам. Как уходит со сцены – сам, без поддержки. Еще успела выслушать чьи-то восторги по поводу концерта и, кажется, даже что-то ответить. Еще смогла дойти до лестницы в гримерку и опуститься на нижнюю ступеньку. Потом была темнота.
Еще не вполне придя в себя, она поняла – Владислав здесь. Его прикосновение она узнала бы, даже не открывая глаз. Но когда он успел появиться? Прошло, наверное, не больше пары минут… И все же Владислав сидел на лестнице, прижимая Эрику к себе. Она услышала срывающийся шепот:
- Эрика… родная… зачем…
- Ты бы не выдержал, - Эрика едва различала собственный голос, но Владислав все же услышал ее.
- Но не такой же ценой! – он стукнул кулаком по ступеньке. Далеко не первый такой удар – Эрика заметила, что костяшки на обеих руках разбиты в кровь.
- Будь проклят этот инстинкт, - сквозь зубы проговорил Владислав. – Я не должен так поступать с тобой. Не должен.
Она взяла его руку – осторожно, чтобы не касаться ссадин – и сказала уже тверже:
- Неважно. После того, что ты рассказал, я бы не ушла. И ты это знаешь.
Владислав молча склонил голову. Эрика сама не заметила, как их губы соприкоснулись. Всего на мгновение. Но она только сейчас осознала, что за все время знакомства они ни разу не целовались…
- Ну вот что ты с людьми творишь, а? – послышался голос Вадима. – Доигрался, фанаты в обморок падают? Я предупреждал!
- Не смешно! – огрызнулся Владислав. Потом добавил чуть спокойнее: - Правда, не трогай меня сейчас. Я несколько не в себе.
- Мягко сказано! – невесело усмехнулся Макс с верха лестницы. – Сейчас Владислав, можно сказать, в полном адеквате. Кажется, за это нам опять нужно благодарить Эрику. Потому что то, что с ним творилось пару минут назад… Лично я приближаться не рискнул, мне еще пожить хочется. Я понимаю твое душевное состояние, но имущество клуба тут точно ни при чем.
- Отстань!
- Не дождешься, - Макс спустился и положил руку Владиславу на плечо. Тот попытался отстраниться, но ударник не позволил. – Значит так. Я сейчас забираю ваши куртки и твою гитару, и вы уезжаете со мной.
- Я провожу Эрику сам.
- Нет уж. В таком состоянии я тебя не отпущу. И ее тоже. То, что ты своими ногами ушел со сцены, ни о чем не говорит – извини, я не первый день тебя знаю. Вы едете со мной.
- Ну что с тобой поделать. Но за вещами, с твоего позволения, схожу я. На это я вроде способен. Подождешь? – тихо шепнул он Эрике. Она кивнула – вставать не хотелось.
К выходу им удалось пробраться не сразу – кто-то хотел сфотографироваться, кто-то получить автограф, кто-то просто пообщаться. Некоторых отвлек на себя Стас, но далеко не всех. Как всегда, что-то спрашивали про альбом, про следующий концерт… Эрика слышала все это как сквозь туман, хотя вроде бы уже чувствовала себя лучше. Или ей опять передалось состояние Владислава? Он улыбался, отвечал почти на все вопросы, но она понимала, что он запредельно вымотан. Макс, видимо, тоже это заметил и, не очень вежливо отодвинув с дороги нескольких человек, решительно направился наружу.
Массивный темно-вишневый внедорожник с эмблемой «Ветробоя» на заднем стекле стоял почти у самого входа в клуб. Макс с гордой улыбкой показал на него Эрике:
- А вот и мой зверь, ты его, кажется, еще не видела. Садитесь, я пока вещи погружу.
Владислав галантно подал Эрике руку, чтобы помочь забраться на высокий порог… но внезапно чуть пошатнулся и оперся о машину.
- Извини… не могу… больше… - едва слышно прошептал он. Его лицо было почти одного цвета с белым шарфом. Он продержался до конца выступления, но сейчас силы оставили его.
- Ничего. Я сама, - быстро ответила Эрика. Владислав благодарно кивнул. Он пропустил Эрику вглубь салона и рухнул на сиденье. Эрика тронула его за руку – он мягко, но решительно отстранил ее, откинулся на подголовник и закрыл глаза. «Владислав!» - тихо позвала Эрика. Он уже не ответил.
Эрика почувствовала, что ее пробирает озноб, хотя в машине, даже остывшей за вечер, было куда теплее, чем снаружи. Но дело было не в холоде. Она все яснее понимала, что видит эту машину не в первый раз. Только вокруг не городская улица, а осенний лес. И на полу багажника не рюкзаки и оборудование группы, а расстеленные куртки и спальные мешки. Неподвижное тело Владислава на руках у Макса… безжизненно запрокинутая голова… кровь на обивке салона…
- Я едва себя заставил снова сесть за руль, - тихо сказал Макс. Эрика вздрогнула и обернулась. Опережая ее вопрос, Макс кивнул: - Я, кажется, знаю, что ты сейчас видишь. Я ведь тоже немного умею чувствовать других. Правда, не могу так, как ты… помочь…
Он резко тряхнул головой, отгоняя какие-то собственные мысли.
- Знаешь, я с тех пор не играю во всякие гонки на время. И фильмы не смотрю. Мне того раза хватило на всю жизнь. Я ведь был с ним один, от наших толку никакого. И ехать нужно осторожно, и времени нет… - он провел рукой по глазам. – Прости. Тебе и так сегодня тяжело пришлось, а тут я опять. Не буду больше. Пора ехать.
Макс привычным движением повернул ключ, и приглушенный рокот мощного двигателя словно расставил все по местам. Зимний вечер в рок-клубе, и вокалист просто отдыхает на заднем сиденье после концерта. Во всяком случае, последние слова он явно слышал.
- Стоп, - сказал Макс, обернувшись от руля. – Едем-то куда, в итоге?
- Ко мне, - коротко ответил Владислав.
Эрика рассмеялась:
- Так. Кажется, меня похитили.
Владислав молча придвинулся к ней и обнял за плечи. Она уткнулась лицом в теплый шарф – неужели она подарила его всего несколько часов назад? Все это было так давно… Владислав коснулся ее лица, заставляя поднять голову – чуть властно и в то же время очень бережно. «Я не отпущу тебя», - Эрика скорее прочла это по губам, чем услышала. Он крепче прижал ее к себе – и через мгновение они снова целовались, теперь уже по-настоящему, не случайным касанием. Макс подчеркнуто сосредоточился на управлении машиной – впрочем, вывести «Форд» из узкого переулка было действительно непросто.
В дороге Эрика, кажется, так и задремала, склонившись на грудь Владиславу. Во всяком случае, она совершенно не помнила, что было между отъездом из клуба и тем моментом, когда «Форд» остановился под аркой сталинского дома, спугнув светом фар толстую серую кошку. Владислав, судя по всему, тоже спал – или снова отключился, как в тот раз? Как бы то ни было, короткой дороги по ночному городу ему хватило, чтобы восстановить силы – по крайней мере, чтобы твердо держаться на ногах и помочь Эрике выйти, а также забрать свою гитару из багажника и помахать отъезжающему Максу.
- Вот и мое логово.
Эрика улыбнулась про себя – обстановка действительно напоминала дом какого-нибудь лесного обитателя. Приглушенный свет, неяркий растительный рисунок обоев, пушистый хвост какого-то зверя, свисающий из приоткрытого шкафа… Впрочем, хвост Владислав тут же убрал и смущенно улыбнулся:
- Подарили вот недавно, теперь никак место ему не найду. Извини, у меня тут, как всегда, творческий беспорядок.
- У меня примерно то же самое, - заверила его Эрика.
Владислав помог ей снять куртку. И снова его руки чуть дольше задержались на ее плечах, чем было бы нужно, и снова Эрика ничуть не спешила высвободиться.
- Чаю хочешь?
- Очень.
- Тогда проходи.
Небольшой кухонный стол был наполовину заставлен банками с чаем, вторую половину занимали словари и блокноты, которые Владислав поспешил переложить. Эрика и сама любила работать не в комнате, а на кухне, чтобы не приходилось ходить за очередной чашкой чая. «Ты такая же, как и я», - Владислав сказал это совсем по другому поводу, но, кажется, у них действительно похожие привычки…
Владислав выбрал одну из банок, открыл и протянул Эрике. В кухне запахло можжевельником.
- Лесом пахнет…
- За то и люблю, - Владислав потянулся за чайником. – Все хочу сам ягод набрать, да никак не получается выбраться – работа, группа… Слушай, я ведь только сейчас осознал – я с тех пор по-настоящему в лесу и не был.
- Не надо сейчас об этом, - тихо попросила Эрика, взяв его за руку. Он чуть кивнул:
- Да, ты права… Не надо. Давай пить чай. У тебя руки совсем холодные.
Только сейчас Эрика поняла, что действительно успела замерзнуть, хотя по улице они прошли всего несколько шагов. Владислав снял свой черный свитер и накинул ей на плечи. Потом сел рядом и сам поднес к ее губам кружку с чаем.
- Ну ты со мной как с маленькой, - засмеялась Эрика.
- Просто хочу тебя согреть, - он смотрел ей прямо в глаза. – И вообще… мне, может, перед тобой стыдно.
- Забудь. Все хорошо. Правда.
Он благодарно склонил голову. Эрика провела рукой по его волосам, успокаивая, а может быть, просто любуясь – и удивляясь новой перемене. Он действительно был осторожен с ней, словно с ребенком – как будто боялся, что его прикосновение может причинить боль. Впрочем, не то чтобы это было не так – Эрика знала, каким он может быть – но сейчас эта сила скрывалась внутри, и во взгляде голубых глаз не было ночной тени… Все очень просто: он наконец решился пригласить ее домой, и теперь они сидят в тепле и пьют чай. Если бы только не ссадины на его руках…
- Да ерунда это все, - тихо сказал Владислав, проследив за взглядом Эрики. – Я на тренировках сильнее руки разбивал. Завтра уже и следов не останется.
- Зачем ты так?
Он опустил глаза:
- Иначе сорвался бы на ком-нибудь из наших. Знаешь… когда я немного пришел в себя и понял, что произошло, мне просто хотелось сквозь землю провалиться. И ведь я ничего не могу с этим поделать…
Он помолчал и вдруг порывисто обнял Эрику:
- Родная моя… ты же сама не знаешь, куда идешь за мной…
- Просто… просто я люблю тебя.
Эрика сама удивилась тому, что сказала. Но почему-то тут же стало ясно – ничего другого она и не могла сказать. Словно с этими словами все встало на свои места. Владислав на мгновение замер, не решаясь поверить в услышанное, а потом лишь тихо повторил:
- Родная моя…
И больше не было ни вокалиста рок-группы, ни переводчика с норвежского, ни бесстрашного воина ночного леса. Был светловолосый юноша в черной футболке, к которому хотелось прижаться, услышать, как бьется его сердце, коснуться губами его лица… Так Эрика и сделала. Черный свитер соскользнул на пол и остался там – до него уже никому не было дела.
- Иди ко мне… - одними губами произнес Владислав. Эрика обняла его за шею, а он подхватил ее на руки, прижимая к себе – очень бережно и все же крепко. Освободиться можно было даже не пытаться – и незачем.
- Как тогда…
- Лучше, - улыбнулся Владислав. – Я почти не верил, что так будет… Хотя ждал еще с того дня.
- Я думала, ты вообще тот концерт не помнишь.
- А мне и не надо. Я помню – тебя. Твои волосы… твои руки… Помню, как ты ко мне прикоснулась – после этого я нашел бы тебя в любой толпе. Я же немножко зверь, - он усмехнулся, - не боишься?
- Не-а, - Эрика запрокинула голову, словно подставляя горло хищнику, и демонстративно закрыла глаза. Владислав негромко рассмеялся, а потом повторил:
- Я не верю, что это все на самом деле…
Эрика лукаво прищурилась:
- Ты же рок-звезда! Восторженные поклонницы и все такое… Я еще удивляюсь, как у тебя под дверью никакие фанатки не дежурят!
- Да ну тебя! Пускай лучше у Стаса под дверью дежурят, это по его части. А если серьезно… - он чуть замялся, подбирая слова, - если серьезно, то у меня, считай, ничего по-настоящему и не было.
- Правда? – еще не успев произнести это, Эрика поняла, что могла и не переспрашивать. Владислав лишь кивнул:
- Понимаю, что по мне не скажешь…
- Ерунда, - твердо сказала Эрика. В этот момент ей уже стало глубоко все равно, были у Владислава те самые восторженные поклонницы или нет. Как и его, наверное, меньше всего волновало, встречалась ли Эрика с кем-нибудь раньше. Сейчас они просто были вдвоем. До этого не было ничего.
Владислав уже успел освободиться от своей черной футболки – он сорвал ее одним движением, как тогда, на концерте. Эрика провела рукой по его груди, по старым шрамам – он стиснул зубы, словно от боли, и резко привлек ее к себе. Кажется, рукав рубашки не выдержал такого обращения… «Извини… я тебе свою дам…» - быстро шепнул Владислав, не переставая целовать ее лицо, шею и плечи. Эрика в ответ лишь подалась навстречу, отдаваясь его воле, его силе – и вместе с тем нежности. И больше не было их двоих – было единое целое.
Засыпая рядом с Владиславом – каштановые пряди перемешались с льняными – Эрика чувствовала, что оказалась дома. Во всяком случае – там, где ей и нужно быть. «Я не отпущу тебя», - сказал Владислав. Впрочем, она и сама не собиралась уходить.
- Снег засыпает
Спящую землю,
Саваном белым
Солнце укрыто,
Вой раздается
В ночь полнолунья –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
Этот полушепот был слышен в каждом уголке зала, и многих невольно пробрало холодом. Эрика и сама поежилась, хотя, казалось бы, уже по своему опыту знала, на что способен Владислав. Но он превзошел сам себя. Зал молчал, но не равнодушно, а завороженно, не отводя взгляда от фигуры на сцене. Владислав продолжал:
- Сковано море
Оцепененьем,
Сковано небо
Холодом вечным,
Цепи зимы
Несокрушимы –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
И бесснежная московская зима на мгновение обернулась царством вечного льда. Холодный голубой свет, холодный отблеск серебряных браслетов, и хорошо, что Владислав не смотрит в зал – даже Эрика сейчас не рискнула бы заглянуть ему в глаза, где застыл тот же бездонный лед… Голос стал чуть громче:
- Стали и смерти
Час наступает,
Снега пустыня
Окрасится кровью.
Братьев своих
Зову на охоту –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
Вскинул голову – не вокалист оглядел публику, а хищник насторожился, почуяв добычу. На мгновение Эрика увидела бескрайнее поле, укрытое то ли снегом, то ли туманом, и силуэт белого зверя. Может быть, тот самый Белый Волк, о котором Владислав недавно написал песню. А может быть, даже он сам? Филолог в душе Эрики уверял, что это, конечно, только традиционный образ, любимый половиной металлистов – и все же сейчас Владислав сам был этим зверем, и это его голос созывал невидимую стаю. Он закрыл глаза, голос звучал отрешенно – так читают молитву или заклинание. С трудом верилось, что Владислав сам написал этот текст. Хотя можно ли так сказать хоть об одной из его песен? Слова приходили к нему сами – из лесной ночи или вечного холода…
- Краски умрут –
Увижу цвет крови,
Звуки умрут –
Услышу звон стали,
Братьев своих
На пир призываю –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
И снова, как два месяца назад, Эрика почти не видела ни зала, ни сцены. Белое поле, силуэт зверя, слова заклятия… Если так начинается концерт – что будет дальше? «Мне страшно», - сказал Владислав. Сейчас он, наверное, уже не помнил об этом. Но Эрика помнила, и ей было очень не по себе.
Владислав встал во весь рост и медленно вышел на середину сцены. Кто-то протянул было руку, но он не видел зала. Отрешенный голос опять понизился почти до шепота:
- Мир не очнется
От сна ледяного,
Сходятся воины
В битве последней,
Кровью горячей
На миг лед согреют –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
Казалось, первые ряды перестали даже дышать. Юноша рядом с Эрикой еще до начала концерта зажег сигарету – она бесполезно осыпалась в его руке. Немного пепла попало Эрике на футболку, но она была не в силах протянуть руку и отряхнуть одежду – ее, как и всех, заворожил этот голос и неподвижная фигура на сцене. Он говорил не для зала – для самого себя…
Владислав резким движением откинул волосы с лица и впервые взглянул не поверх голов, а прямо в публику. В льдисто-голубых глазах блеснула сталь, и та же сталь звучала теперь в его голосе:
- В оковах льда
Или в пламени боя –
Выбери смерть,
Коль ее не избегнешь!
Смерть принесет
Ночь полнолунья –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
Жестко, отрывисто, зло – вызов на бой вместо заклинания. Эрика увидела, что Владислав улыбается. Только от этой улыбки пробирало холодом еще сильнее, чем от прежней отрешенности. Правая рука сжата в кулак, и вот-вот блеснет лезвие клинка… Владислав вышел на самый край сцены:
- Время мечей
Ныне настало,
Последней зимы
И последнего боя…
И после секундной паузы он почти выкрикнул заключительные строки:
- Время мое
И братьев моих –
Боги, внемлите
Голосу Волка!
На мгновение всю сцену залила ослепительная вспышка света, заставив публику зажмуриться. Когда Эрика снова открыла глаза, группа «Ветробой» уже стояла на сцене в полном составе. Только сейчас, словно очнувшись, зал наконец разразился приветственными возгласами. Владислав усмехнулся:
- Ну наконец-то. Я уж думал, вымерли все… или вымерзли?
В зале засмеялись, но довольно неуверенно.
- Так, я не понял, живые есть?
- Есть! – дружно откликнулся зал.
- Вот, другое дело. А то и правда как вымерзли все. А ведь именно сейчас, в самые холодные и темные дни, рождается…
- Солнце! – кажется, это крикнул Вадим. Владислав кивнул:
- Да, новое солнце. Ну что же… вперед!
Он развернулся к музыкантам и взмахнул рукой. И прежнее ледяное оцепенение исчезло, взорванное вихрем знакомой мелодии. Стас, ведя свою партию, эффектно опустился на одно колено, к бурному восторгу сразу нескольких девушек, стоявших напротив. Даже флегматичный Игорь сиял улыбкой и, кажется, пытался кому-то строить глазки. А Владислав… он просто был в своей стихии. Перед концертом он говорил правду – он действительно не может не петь. И сейчас не хотелось думать ни о его предчувствиях, ни о тревожных воспоминаниях, да он и сам, похоже, забыл обо всем – его в который раз захватил этот безудержный полет. «Слышишь – бьется стальное сердце, видишь – рассвет озаряет трассу…» - несложный припев подхватывали даже те, кто слышал песню впервые. И Владислав улыбался.
Все шло так же, как на предыдущем концерте. Бешеный вихрь мелодии, Стас и Слава играют настолько слаженно, как будто родились с гитарами в руках, Макс безмятежно улыбается из-за установки, и над музыкой взлетает голос Владислава. Может быть, не все слова понятны – он опять переходит на норвежский – но более чем понятен сам настрой этих песен. И зловещая атмосфера вступления как будто полностью забыта…
После очередной песни музыканты вполголоса посовещались между собой, но, похоже, не пришли к общему мнению. Тогда Владислав обратился к залу:
- Ну что, от боевиков не устали?
- Нет!
- Ну все равно, надо бы немного разнообразия… Что бы вам такое сыграть?
- Кавер давай! «Зверя»! – выкрикнул одиночный голос из задних рядов.
- Вам меня мало? – парировал Владислав. Ответом был дружный смех. – Будет вам зверь… только немного другой. Но тоже волк. Вы любите волков?
- Да!
- Я тоже. Когда я еще не пришел в «Ветробой», я думал, что соберу свою группу, и у нее будет какое-нибудь волчье название. Потому что красиво и пафосно. Хорошо, что этого так и не произошло – по нашей сцене уже целые волчьи стаи бегают! А с другой стороны, какой же хэви-метал без песен про волков?
«Резонно», - улыбнулась про себя Эрика. А Владислав продолжал уже гораздо серьезнее:
- Только вот с этим волком можно встретиться лишь один раз в жизни, и пусть этот единственный раз настанет еще очень нескоро. Потому что это не просто зверь – это страж границы… И еще. Играть на этот раз буду я. Один.
Он взял свою гитару из рук техника, чуть склонил голову в знак благодарности – так принимают клинок от оруженосца. Эрика увидела, как изменилось его лицо, в глазах вновь застыл лед. В зал он старался не смотреть. Группа, словно по безмолвному приказу, скрылась в темноте, только Макс остался у лестницы в гримерку, наблюдая за сценой.
- Давай играй уже! – крикнул кто-то из зала. Эрика поморщилась – неужели не понятно, что сейчас не тот момент и не та обстановка? Впрочем, Владислав даже чуть улыбнулся в ответ:
- Слушайте, у меня, можно сказать, дебют в новой роли, я все-таки вокалист, хотя на гитаре играю давно. Я, может, сам боюсь.
- Все получится! – не унимался нетерпеливый слушатель. Но Владислав уже не ответил.
Короткий проигрыш – проверить, как звучит гитара – и вслед за ним начало уже знакомой Эрике мелодии. Хотя по сравнению с тем первым разом мотив стал сложнее – тогда, в гримерке, Владислав лишь подбирал аккорды к недавно написанному тексту. А сейчас эта песня зазвучала по-настоящему.
- Когда встанет из тумана Белый Волк – легким кружевом блеснет в шерсти роса…
Тихий перебор гитары, тихий голос – казалось бы, эта песня не для рок-сцены, но зал снова замер, не сводя взгляда с одинокой фигуры на сцене. Несколько несмелых огоньков зажигалок поднялось над толпой, но вскоре они пропали. Здесь любой жест был бы лишним. Просто слушать, просто раствориться в этом голосе, необыкновенно спокойном и глубоком… Владислав прикрыл глаза, мелодия под его пальцами рождалась как будто без его участия:
- Перед Волком буду я держать ответ за убитых и спасенных мной, и за тех, кого за бездну лет я забыл, оставив под луной…
Стас совершенно правильно сказал тогда Владиславу – это его и только его песня. Она не была похожа на другие баллады «Ветробоя», обращенные все же вовне, в зал. Сейчас, как и в начале концерта, Владислав полностью замкнулся в себе, не замечая никого и ничего вокруг – полузакрытые глаза, отстраненное лицо, руки неспешно скользят по струнам… И, может быть, именно поэтому его слушали, едва решаясь вздохнуть.
- И поверю я, что прожил жизнь не зря. Снова в путь – в рассвет и до костра…
Последний аккорд отзвучал в полной тишине. Владислав сидел неподвижно, по-прежнему склонившись над гитарой. На сцену вернулись остальные музыканты – он, кажется, не замечал их. Стас снял его микрофон со стойки и обратился к залу:
- Как-то здесь слишком тихо! Вам что, не понравилось, что ли?
- Наоборот! – кажется, это опять Вадим.
- Ага, понятно, под впечатлением. Ну да чего еще от Владислава ожидать…
Словно очнувшись при упоминании своего имени, Владислав наконец встал. Он снова улыбался, но уже не так, как раньше – взгляд голубых глаз оставался ледяным, и смотрел он поверх голов, в пространство. Может быть, он все еще погружен в атмосферу песни, а может быть… Снова вернулось воспоминание о разговоре перед концертом и уходить уже не пожелало.
Тем временем Владислав отобрал у Стаса микрофон:
- Чего ожидать, чего ожидать… Бросили меня одного, вот и справляюсь, как могу.
Стас изобразил на лице праведное возмущение, но отвечать не стал и отошел к стойке с гитарой. Владислав повернулся к залу:
- Ну что же, это было небольшое отступление. Дальше все будет в нашем традиционном духе. Согласны?
- Да!
Казалось, концерт вернулся в прежнее русло. Те же быстрые соло, те же отрывистые норвежские фразы в русском тексте, тот же подпевающий зал. И Владиславу «отступление» словно придало новые силы, и кристально чистый голос легко взмывал почти что в поднебесные высоты… Только вот в глазах застыл бездонный лед, и все чаще Владислав замирал на краю сцены, тяжело переводя дыхание – невидящий взгляд поверх голов, ладонь закрывает плечо, словно рана еще свежа… Эрика попыталась заглянуть ему в лицо – он отвел глаза и едва заметным движением показал: «Не надо». Он все еще держится и не хочет переходить грань… Эрика обратила внимание, что общение с залом почти полностью перехватил Стас – Владислав только называл очередную песню, и то не всегда. И Макс за своей установкой уже не улыбался так безмятежно – он чувствовал состояние друга, но вряд ли мог что-то сделать, кроме как просто играть дальше свою партию. И вдруг Эрика совершенно ясно поняла: «А я – могу».
В конце очередной песни на сцену высунулась какая-то неопознанная фигура, видимо, из администрации, и показала на воображаемые часы, а затем подняла один палец: «Еще одну песню». Владислав чуть кивнул и вышел на передний край:
- Нам тут намекают, что пора закругляться.
- Не пора! Еще! Мало! – на разные голоса завозмущался зал. Уже знакомым Эрике жестом Владислав вскинул руку, требуя тишины:
- Мы бы рады остаться еще, но здесь решаем не мы. Так что еще одна песня, и все. И знаете что? Эту песню выберете вы.
В ответ поднялся такой шум, что Владислав демонстративно заткнул уши:
- Не все сразу! Давайте по-другому, - он опустился на одно колено напротив невысокого юноши у левого края сцены – тот просто сиял от такого к себе внимания. – Вот, например, ты скажи – что нам еще сыграть?
- «Последний бой»! – выпалил юноша в протянутый микрофон.
Судя по всему, он был далеко не одинок в своем мнении – его поддержало минимум две трети зала. Эрика с досадой стукнула кулаком по сцене: «Что ж вы делаете…». Они не знают. Для них это просто одна из песен группы. Просто очень хорошая песня. Просто вокалист выкладывается на двести процентов, а чего еще ожидать от настолько экспрессивного музыканта? Конечно же, Владислав не откажется – ведь он сам только что предложил залу выбирать. Хотя и знает, чего это ему может стоить… Знает ли? «Возможно, через час я забуду, что тебе говорил…». Владислав был уже не здесь. Взгляд застыл, голос снова звучал чуть хрипло – Эрика поняла, что он и так очень вымотан этим концертом, хотя, казалось бы, он вполне нормально общался с залом. Она снова попробовала взглянуть ему в глаза, но именно в этот момент Владислав встал и отошел назад. Может быть, просто совпадение, может быть, он опять сознательно пытается заслониться… «Я мог тебя выпить до дна, понимаешь?». Эрика понимала. Но не отводила взгляда от сцены.
Кто-то толкнул Эрику так, что она удержалась на ногах только из-за толпы. Она хотела было возмутиться, но виновник – рослый парень в драной футболке – явно был не в состоянии извиниться или вообще что-либо заметить. Раздвинув соседей, как мебель, он влез на сцену и направился прямиком к Владиславу, явно намереваясь дружески хлопнуть вокалиста по плечу или еще как-нибудь изъявить переполнившие его чувства. Не без определенной доли злорадства Эрика подумала, что из этой затеи вряд ли выйдет что-то хорошее… Владислав медленно обернулся на шум – и фанат внезапно отшатнулся, словно натолкнувшись на невидимую преграду. От дальней стены отделился охранник, собираясь выпроводить парня обратно – но тот уже сам почти что кубарем скатился со сцены и, так же бесцеремонно растолкав всех вокруг, исчез где-то в районе бара. А Владислав, кажется, даже не успел заметить, что здесь кто-то был. Он скользнул взглядом по первым рядам – и на этот раз его глаза встретились с глазами Эрики.
Зал и сцена исчезли. Владислав попытался разорвать контакт, но Эрика уже не отпустила его. Ему и так не хватает сил, но он держится до последнего… Наверное, со стороны она выглядела восторженной фанаткой, замершей в экстазе перед красавцем-вокалистом – впрочем, ей уже не было до этого никакого дела. Она почти не слышала, как Владислав начал петь, слова долетали отдельными отголосками. Зато она видела.
Сквозь бездонный голубой лед проступили неясные очертания лесных ветвей – очень близко, словно Эрика сама оказалась на этом берегу… Из теней возник знакомый силуэт. Бесшумная походка, волосы распущены по плечам, взгляд устремлен в темноту. Где-то на краю сознания Эрика помнила, что это видение, навеянное песней, как в прошлый раз. И все же холод осенней ночи был почти реальным. А еще Эрика понимала – даже если она сейчас захочет отвести взгляд, ей это уже не удастся. Она не могла ни дотронуться до Владислава, ни позвать его – просто следовать за ним, тенью в этом мире теней, в который он уходил на каждом концерте. На каждом концерте… Эрика только сейчас осознала, что это значит. «А еще… она не ушла». Для Владислава этот бой все еще продолжался.
«Алое пламя тронет ладони, алое пламя – предвестник битвы…» - услышала Эрика откуда-то издалека и на долю секунды снова увидела сцену, притихший зал, тревогу в глазах музыкантов и отрешенное лицо Владислава. Но эта картина мелькнула и исчезла. Владислав стоял на берегу озера, сжав кулаки, и шептал слова, которых Эрика не слышала, но знала – они не имеют ничего общего с текстом песни…
Черная тень возникла из ниоткуда – словно ночная темнота разорвалась и выпустила то, что скрывалось за ней. Владислав заметил ее слишком поздно и едва успел увернуться от удара в горло. Тварь глубоко полоснула его по груди, но Владислав, похоже, уже не чувствовал боли. Эрика увидела, что он улыбается – впрочем, это трудно было назвать улыбкой. Хорошо, что в реальности вряд ли кто-то может увидеть его таким – или этому кому-то останется только посочувствовать. Голубые глаза вспыхнули пламенем, в руке блеснул нож. Тварь подалась назад, но только на долю секунды…
Это уже не было смутной круговертью теней – Эрика видела настоящий бой. Видела, как Владислав с искаженным от ярости лицом бросается в атаку, не замечая новых ран, хотя его грудь и левая рука, которой он заслоняется, как щитом, почти сплошь залиты кровью. Видела, как черная тварь меняет форму, становясь то вставшим на задние лапы хищником размером едва ли не с медведя, то почти человеческой фигурой, то бесформенной тенью, как эта тень обволакивает силуэт Владислава и почти сливается с ним. Почти сливается… Владислав стоит на сцене, стиснув левую руку правой – и под его пальцами Эрика не столько увидела, сколько ощутила черную тень.
…Удар в плечо отбросил Владислава назад. Встать он уже не смог, лишь с трудом поднялся на одно колено. Левая рука повисла плетью, правая все еще сжимает бесполезный нож. Тварь подходит ближе, готовясь прикончить противника. Владислав вскидывает голову – в глазах ничего, кроме бездонного льда. Одними губами он произносит: «Добивай».
Эрика почувствовала, что у нее темнеет в глазах. Не столько от страха за Владислава – она знала исход. Но без опоры на сцену она уже не смогла бы держаться на ногах. Только сейчас она поняла, как много отдала ему. Слишком много. Но от ее воли уже ничего не зависело – здесь, на грани двух реальностей, Владислав находился в своей стихии. Что же, она сама выбрала помочь ему. Только бы хватило до конца…
Тварь метнулась вперед для последнего удара – но ее встретил уже не Владислав. «Время мое и братьев моих – боги, внемлите голосу Волка!» - действительно ли прозвучали эти слова или Эрика просто вспомнила начало концерта? Этого уже не понять. Белоснежный зверь с пронзительно-голубыми глазами рвет в клочья бесформенное черное пятно, и оно распадается, растворяется в глухой предрассветной темноте. «Знаю – в эту ночь я шагнул за край…». Светловолосый юноша медленно оседает на землю.
- Я шагнул за край… - нараспев повторил Владислав последнюю строчку. Он снова на сцене, вокруг все тот же зал, и Стас стоит вполоборота, готовясь в любой момент подставить плечо, может быть, даже подхватить на руки… Но Владислав лишь жестом показал, что песня закончена. Все-таки получилось.
Эрика еще успела увидеть, как Владислав благодарит зал и пожимает руки фанатам. Как уходит со сцены – сам, без поддержки. Еще успела выслушать чьи-то восторги по поводу концерта и, кажется, даже что-то ответить. Еще смогла дойти до лестницы в гримерку и опуститься на нижнюю ступеньку. Потом была темнота.
Еще не вполне придя в себя, она поняла – Владислав здесь. Его прикосновение она узнала бы, даже не открывая глаз. Но когда он успел появиться? Прошло, наверное, не больше пары минут… И все же Владислав сидел на лестнице, прижимая Эрику к себе. Она услышала срывающийся шепот:
- Эрика… родная… зачем…
- Ты бы не выдержал, - Эрика едва различала собственный голос, но Владислав все же услышал ее.
- Но не такой же ценой! – он стукнул кулаком по ступеньке. Далеко не первый такой удар – Эрика заметила, что костяшки на обеих руках разбиты в кровь.
- Будь проклят этот инстинкт, - сквозь зубы проговорил Владислав. – Я не должен так поступать с тобой. Не должен.
Она взяла его руку – осторожно, чтобы не касаться ссадин – и сказала уже тверже:
- Неважно. После того, что ты рассказал, я бы не ушла. И ты это знаешь.
Владислав молча склонил голову. Эрика сама не заметила, как их губы соприкоснулись. Всего на мгновение. Но она только сейчас осознала, что за все время знакомства они ни разу не целовались…
- Ну вот что ты с людьми творишь, а? – послышался голос Вадима. – Доигрался, фанаты в обморок падают? Я предупреждал!
- Не смешно! – огрызнулся Владислав. Потом добавил чуть спокойнее: - Правда, не трогай меня сейчас. Я несколько не в себе.
- Мягко сказано! – невесело усмехнулся Макс с верха лестницы. – Сейчас Владислав, можно сказать, в полном адеквате. Кажется, за это нам опять нужно благодарить Эрику. Потому что то, что с ним творилось пару минут назад… Лично я приближаться не рискнул, мне еще пожить хочется. Я понимаю твое душевное состояние, но имущество клуба тут точно ни при чем.
- Отстань!
- Не дождешься, - Макс спустился и положил руку Владиславу на плечо. Тот попытался отстраниться, но ударник не позволил. – Значит так. Я сейчас забираю ваши куртки и твою гитару, и вы уезжаете со мной.
- Я провожу Эрику сам.
- Нет уж. В таком состоянии я тебя не отпущу. И ее тоже. То, что ты своими ногами ушел со сцены, ни о чем не говорит – извини, я не первый день тебя знаю. Вы едете со мной.
- Ну что с тобой поделать. Но за вещами, с твоего позволения, схожу я. На это я вроде способен. Подождешь? – тихо шепнул он Эрике. Она кивнула – вставать не хотелось.
К выходу им удалось пробраться не сразу – кто-то хотел сфотографироваться, кто-то получить автограф, кто-то просто пообщаться. Некоторых отвлек на себя Стас, но далеко не всех. Как всегда, что-то спрашивали про альбом, про следующий концерт… Эрика слышала все это как сквозь туман, хотя вроде бы уже чувствовала себя лучше. Или ей опять передалось состояние Владислава? Он улыбался, отвечал почти на все вопросы, но она понимала, что он запредельно вымотан. Макс, видимо, тоже это заметил и, не очень вежливо отодвинув с дороги нескольких человек, решительно направился наружу.
Массивный темно-вишневый внедорожник с эмблемой «Ветробоя» на заднем стекле стоял почти у самого входа в клуб. Макс с гордой улыбкой показал на него Эрике:
- А вот и мой зверь, ты его, кажется, еще не видела. Садитесь, я пока вещи погружу.
Владислав галантно подал Эрике руку, чтобы помочь забраться на высокий порог… но внезапно чуть пошатнулся и оперся о машину.
- Извини… не могу… больше… - едва слышно прошептал он. Его лицо было почти одного цвета с белым шарфом. Он продержался до конца выступления, но сейчас силы оставили его.
- Ничего. Я сама, - быстро ответила Эрика. Владислав благодарно кивнул. Он пропустил Эрику вглубь салона и рухнул на сиденье. Эрика тронула его за руку – он мягко, но решительно отстранил ее, откинулся на подголовник и закрыл глаза. «Владислав!» - тихо позвала Эрика. Он уже не ответил.
Эрика почувствовала, что ее пробирает озноб, хотя в машине, даже остывшей за вечер, было куда теплее, чем снаружи. Но дело было не в холоде. Она все яснее понимала, что видит эту машину не в первый раз. Только вокруг не городская улица, а осенний лес. И на полу багажника не рюкзаки и оборудование группы, а расстеленные куртки и спальные мешки. Неподвижное тело Владислава на руках у Макса… безжизненно запрокинутая голова… кровь на обивке салона…
- Я едва себя заставил снова сесть за руль, - тихо сказал Макс. Эрика вздрогнула и обернулась. Опережая ее вопрос, Макс кивнул: - Я, кажется, знаю, что ты сейчас видишь. Я ведь тоже немного умею чувствовать других. Правда, не могу так, как ты… помочь…
Он резко тряхнул головой, отгоняя какие-то собственные мысли.
- Знаешь, я с тех пор не играю во всякие гонки на время. И фильмы не смотрю. Мне того раза хватило на всю жизнь. Я ведь был с ним один, от наших толку никакого. И ехать нужно осторожно, и времени нет… - он провел рукой по глазам. – Прости. Тебе и так сегодня тяжело пришлось, а тут я опять. Не буду больше. Пора ехать.
Макс привычным движением повернул ключ, и приглушенный рокот мощного двигателя словно расставил все по местам. Зимний вечер в рок-клубе, и вокалист просто отдыхает на заднем сиденье после концерта. Во всяком случае, последние слова он явно слышал.
- Стоп, - сказал Макс, обернувшись от руля. – Едем-то куда, в итоге?
- Ко мне, - коротко ответил Владислав.
Эрика рассмеялась:
- Так. Кажется, меня похитили.
Владислав молча придвинулся к ней и обнял за плечи. Она уткнулась лицом в теплый шарф – неужели она подарила его всего несколько часов назад? Все это было так давно… Владислав коснулся ее лица, заставляя поднять голову – чуть властно и в то же время очень бережно. «Я не отпущу тебя», - Эрика скорее прочла это по губам, чем услышала. Он крепче прижал ее к себе – и через мгновение они снова целовались, теперь уже по-настоящему, не случайным касанием. Макс подчеркнуто сосредоточился на управлении машиной – впрочем, вывести «Форд» из узкого переулка было действительно непросто.
В дороге Эрика, кажется, так и задремала, склонившись на грудь Владиславу. Во всяком случае, она совершенно не помнила, что было между отъездом из клуба и тем моментом, когда «Форд» остановился под аркой сталинского дома, спугнув светом фар толстую серую кошку. Владислав, судя по всему, тоже спал – или снова отключился, как в тот раз? Как бы то ни было, короткой дороги по ночному городу ему хватило, чтобы восстановить силы – по крайней мере, чтобы твердо держаться на ногах и помочь Эрике выйти, а также забрать свою гитару из багажника и помахать отъезжающему Максу.
- Вот и мое логово.
Эрика улыбнулась про себя – обстановка действительно напоминала дом какого-нибудь лесного обитателя. Приглушенный свет, неяркий растительный рисунок обоев, пушистый хвост какого-то зверя, свисающий из приоткрытого шкафа… Впрочем, хвост Владислав тут же убрал и смущенно улыбнулся:
- Подарили вот недавно, теперь никак место ему не найду. Извини, у меня тут, как всегда, творческий беспорядок.
- У меня примерно то же самое, - заверила его Эрика.
Владислав помог ей снять куртку. И снова его руки чуть дольше задержались на ее плечах, чем было бы нужно, и снова Эрика ничуть не спешила высвободиться.
- Чаю хочешь?
- Очень.
- Тогда проходи.
Небольшой кухонный стол был наполовину заставлен банками с чаем, вторую половину занимали словари и блокноты, которые Владислав поспешил переложить. Эрика и сама любила работать не в комнате, а на кухне, чтобы не приходилось ходить за очередной чашкой чая. «Ты такая же, как и я», - Владислав сказал это совсем по другому поводу, но, кажется, у них действительно похожие привычки…
Владислав выбрал одну из банок, открыл и протянул Эрике. В кухне запахло можжевельником.
- Лесом пахнет…
- За то и люблю, - Владислав потянулся за чайником. – Все хочу сам ягод набрать, да никак не получается выбраться – работа, группа… Слушай, я ведь только сейчас осознал – я с тех пор по-настоящему в лесу и не был.
- Не надо сейчас об этом, - тихо попросила Эрика, взяв его за руку. Он чуть кивнул:
- Да, ты права… Не надо. Давай пить чай. У тебя руки совсем холодные.
Только сейчас Эрика поняла, что действительно успела замерзнуть, хотя по улице они прошли всего несколько шагов. Владислав снял свой черный свитер и накинул ей на плечи. Потом сел рядом и сам поднес к ее губам кружку с чаем.
- Ну ты со мной как с маленькой, - засмеялась Эрика.
- Просто хочу тебя согреть, - он смотрел ей прямо в глаза. – И вообще… мне, может, перед тобой стыдно.
- Забудь. Все хорошо. Правда.
Он благодарно склонил голову. Эрика провела рукой по его волосам, успокаивая, а может быть, просто любуясь – и удивляясь новой перемене. Он действительно был осторожен с ней, словно с ребенком – как будто боялся, что его прикосновение может причинить боль. Впрочем, не то чтобы это было не так – Эрика знала, каким он может быть – но сейчас эта сила скрывалась внутри, и во взгляде голубых глаз не было ночной тени… Все очень просто: он наконец решился пригласить ее домой, и теперь они сидят в тепле и пьют чай. Если бы только не ссадины на его руках…
- Да ерунда это все, - тихо сказал Владислав, проследив за взглядом Эрики. – Я на тренировках сильнее руки разбивал. Завтра уже и следов не останется.
- Зачем ты так?
Он опустил глаза:
- Иначе сорвался бы на ком-нибудь из наших. Знаешь… когда я немного пришел в себя и понял, что произошло, мне просто хотелось сквозь землю провалиться. И ведь я ничего не могу с этим поделать…
Он помолчал и вдруг порывисто обнял Эрику:
- Родная моя… ты же сама не знаешь, куда идешь за мной…
- Просто… просто я люблю тебя.
Эрика сама удивилась тому, что сказала. Но почему-то тут же стало ясно – ничего другого она и не могла сказать. Словно с этими словами все встало на свои места. Владислав на мгновение замер, не решаясь поверить в услышанное, а потом лишь тихо повторил:
- Родная моя…
И больше не было ни вокалиста рок-группы, ни переводчика с норвежского, ни бесстрашного воина ночного леса. Был светловолосый юноша в черной футболке, к которому хотелось прижаться, услышать, как бьется его сердце, коснуться губами его лица… Так Эрика и сделала. Черный свитер соскользнул на пол и остался там – до него уже никому не было дела.
- Иди ко мне… - одними губами произнес Владислав. Эрика обняла его за шею, а он подхватил ее на руки, прижимая к себе – очень бережно и все же крепко. Освободиться можно было даже не пытаться – и незачем.
- Как тогда…
- Лучше, - улыбнулся Владислав. – Я почти не верил, что так будет… Хотя ждал еще с того дня.
- Я думала, ты вообще тот концерт не помнишь.
- А мне и не надо. Я помню – тебя. Твои волосы… твои руки… Помню, как ты ко мне прикоснулась – после этого я нашел бы тебя в любой толпе. Я же немножко зверь, - он усмехнулся, - не боишься?
- Не-а, - Эрика запрокинула голову, словно подставляя горло хищнику, и демонстративно закрыла глаза. Владислав негромко рассмеялся, а потом повторил:
- Я не верю, что это все на самом деле…
Эрика лукаво прищурилась:
- Ты же рок-звезда! Восторженные поклонницы и все такое… Я еще удивляюсь, как у тебя под дверью никакие фанатки не дежурят!
- Да ну тебя! Пускай лучше у Стаса под дверью дежурят, это по его части. А если серьезно… - он чуть замялся, подбирая слова, - если серьезно, то у меня, считай, ничего по-настоящему и не было.
- Правда? – еще не успев произнести это, Эрика поняла, что могла и не переспрашивать. Владислав лишь кивнул:
- Понимаю, что по мне не скажешь…
- Ерунда, - твердо сказала Эрика. В этот момент ей уже стало глубоко все равно, были у Владислава те самые восторженные поклонницы или нет. Как и его, наверное, меньше всего волновало, встречалась ли Эрика с кем-нибудь раньше. Сейчас они просто были вдвоем. До этого не было ничего.
Владислав уже успел освободиться от своей черной футболки – он сорвал ее одним движением, как тогда, на концерте. Эрика провела рукой по его груди, по старым шрамам – он стиснул зубы, словно от боли, и резко привлек ее к себе. Кажется, рукав рубашки не выдержал такого обращения… «Извини… я тебе свою дам…» - быстро шепнул Владислав, не переставая целовать ее лицо, шею и плечи. Эрика в ответ лишь подалась навстречу, отдаваясь его воле, его силе – и вместе с тем нежности. И больше не было их двоих – было единое целое.
Засыпая рядом с Владиславом – каштановые пряди перемешались с льняными – Эрика чувствовала, что оказалась дома. Во всяком случае – там, где ей и нужно быть. «Я не отпущу тебя», - сказал Владислав. Впрочем, она и сама не собиралась уходить.
