"Ветробой", глава 3 - совсем лирическое
Jul. 18th, 2011 08:56 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
isgerdrСон отпускал не сразу – Эрике понадобилось некоторое время, чтобы понять, где она. Зеленые шторы, зеленые обои – неяркое солнце словно пробивалось сквозь плотную листву. Кусочек зеленого леса среди зимы. Вчера Эрика почти не успела рассмотреть эту комнату, что, впрочем, можно было понять. Она улыбнулась, вспоминая. Холодный вечер, пахнущий можжевельником чай, сильные руки Владислава, срывающийся шепот «родная…», полузакрытые глаза, растрепавшиеся светлые волосы… Кажется, заснули они уже под утро.
Владислав все еще спал. Вчерашний вечер стоил ему немало сил, а ведь был еще концерт… Эрика невольно поежилась. На мгновение вспомнилось, как он рухнул на сиденье в машине. Но сейчас Владислав просто спал, глубоким и спокойным сном. Откинув одеяло, обнаженный, не считая неизменных браслетов, губы чуть приоткрыты. Эрика не удержалась и поцеловала его.
Владислав тут же открыл глаза.
- Я тебя разбудила?
- Я уже начал просыпаться.
- Ты красивый, - сказала Эрика, проводя ладонью по его груди. Он поймал ее руку и осторожным, но точным движением уронил Эрику рядом с собой. Она принялась шутливо отбиваться и даже запустила в него подушкой. Конечно же, Владислав одержал верх – но Эрика и сама была рада сдаться.
Некоторое время Владислав переводил дыхание, откинувшись на подушку, и Эрика уже подумала, что он снова задремал, когда он спросил:
- Надеюсь, ты сегодня никуда не торопишься?
- Не-а. Только вечером надо на квартире появиться, хозяйка за деньгами придет.
- Давай вместе съездим? – как всегда, это прозвучало скорее утверждением, чем вопросом.
- Почему нет. Мне, кстати, в любом случае туда надо, хоть переодеться – вон что ты с моей рубашкой сделал.
Она кивнула на ворох одежды на полу, увенчанный той самой рубашкой – рукав был наполовину оторван. Владислав смущенно опустил глаза. Эрика улыбнулась:
- Да ладно. Я ее только на концерты и носила – не жалко, если что.
Владислав встал и подошел к шкафу. Порывшись внутри, он извлек рубашку – разумеется, черную.
- Ты другие цвета вообще признаешь? – засмеялась Эрика.
- Иногда, - усмехнулся в ответ Владислав. – Вот, примерь.
Конечно, Эрике рубашка оказалась откровенно велика, но выбора все равно не было. Владислав опустился на одно колено и помог ей подвернуть рукава. Эрика взъерошила его волосы, он склонил голову и замер. Потом тихо произнес:
- До сих пор не верится…
- Знаешь, мне тоже. Все-таки не каждый день случается уходить с концерта с вокалистом группы, - Эрика хитро посмотрела на него и совсем другим тоном сообщила: - А я есть хочу.
- А я, кстати, тоже, - Владислав встал, огляделся по сторонам и нашел где-то в углу свои джинсы. – Пошли завтракать. Только я сейчас причешусь немного.
Сказать это оказалось проще, чем сделать. Владислав непрерывно чертыхался сквозь зубы, пытаясь распутать свою роскошную гриву и не сломать расческу. Эрика сочувственно наблюдала за ним – ей самой стоило немалого труда приводить волосы в порядок после концерта, а для Владислава это, должно быть, настоящее проклятие.
- Давай помогу, - сказала Эрика, забирая расческу. Владислав благодарно улыбнулся и откинул голову назад, чтобы ей было удобнее. Она осторожно распутывала светлые пряди, любуясь и даже отчасти завидуя – ей, девушке, отрастить волосы до такой длины не удавалось еще ни разу.
- И как ты с ними справляешься?
- Да привык уже. Я в шестнадцать лет начал отращивать. Хотя после концерта, конечно, проблема. И расчески долго не живут, - он негромко засмеялся.
- Зато красиво. И вообще, ты металлист или кто?
- Вот и я так думаю, - Владислав подмигнул. – Ладно, пошли все-таки есть. Яичницу будешь?
Эрика кивнула. Только сейчас она поняла, что ничего не ела со вчерашнего утра. Словно в ответ ее мыслям Владислав произнес:
- Я в день концерта ни о чем больше думать не могу. Да и на следующий день обычно тоже. Было дело, Макс меня только что не с ложечки кормил.
Эрика засмеялась, представив картину. Впрочем, с Макса и правда станется, насколько она успела его узнать. А Владислав помолчал и продолжил чуть изменившимся голосом:
- Так странно… Знаешь, я ведь только что понял – я же полностью в норме. Хотя после вчерашнего с хорошей вероятностью должен был бы лежать пластом. Эрика… ты сама не представляешь, что ты для меня сделала.
Он порывисто обнял ее – но внезапно чуть поморщился от боли.
- Все-таки не совсем еще в норме…
- Рука?
- Да, - он стиснул плечо – слишком знакомым Эрике жестом. – Ничего… скоро пройдет. Бывало хуже.
Он снова улыбался, и все же от Эрики не ускользнуло, что он старается поменьше пользоваться левой рукой. Но помочь с завтраком он не позволил: «Ты у меня в гостях, да и не с чем тут помогать». Правда, по привычке потянувшись за высоко стоящей банкой с чаем и чуть не выронив ее, он проговорил сквозь зубы:
- Проклятье… Всю жизнь был обоеруким, в такие моменты я себя просто калекой чувствую. С чем угодно бы справился – но не с этим…
Эрика лишь молча провела рукой по его плечу, стараясь не касаться шрамов, словно это действительно могло причинить боль. Владислав отстранил ее:
- Не надо… Ты и так очень помогла. Уже лучше, правда, - он демонстративно взял полный чайник в левую руку.
- Ну и зачем?
- Говорю же, все в порядке. Может, еще вернется, но сейчас прошло. Хочешь меда?
Чай с можжевельником, прозрачный темный мед на черном хлебе, зеленые обои… Словно не городская квартира, а летний лес. Эрика вдруг осознала, что летом так ни разу и не выезжала из города – было много работы, да и Ольга, умевшая вытащить кого угодно куда угодно, совсем пропала. А сейчас лето как будто ненадолго вернулось. Отсюда очень не хотелось выходить в снег и холод. Отсюда вообще не хотелось уходить.
- Я не хочу, чтобы ты уходила, - эхом ее мыслей произнес Владислав. – Оставайся, а?
- Я подумаю, - засмеялась Эрика. – Но съездить на квартиру все равно надо.
- Так я и не спорю.
Зазвонил телефон. Владислав протянул руку и взял с подоконника трубку.
- Привет! Макс, я могу быть в каком угодно состоянии, но тебя я узнаю всегда. Нормально, вот чай пьем. Да, ты правильно понял. Макс, я правда в порядке. Честное слово. Сам удивляюсь, но это так. Завтра? Да, буду. Передам, конечно. Ладно, удачи!
Он нажал отбой и повернулся к Эрике:
- Макс тебе привет передает. Никак не может поверить, что со мной все нормально. Я, правда, тоже.
Он усмехнулся:
- Мне кажется, Макс, если бы мог, вообще от меня бы не отходил. Когда я в больнице валялся, его чуть не насильно домой выгоняли – пока он не узнал, что жить я все-таки буду. Черт, мне просто стыдно перед ним за все то, во что я его втянул. Он не однокурсник, не коллега, не друг – он мой брат. У нас не было никакого ритуала побратимства или еще чего в том же роде, мы даже не говорили об этом – просто это так. С тех самых пор.
- Понимаю. Он хороший, - Эрику саму рассмешило, насколько по-детски это прозвучало, но Владислав кивнул в ответ без тени улыбки. Потом тряхнул головой и встал, чтобы во второй раз поставить чайник.
Когда они вышли из дома, на улице уже темнело. Короткий зимний день прошел незаметно. Отблеск солнца сквозь зеленые шторы – вот и все, что они успели увидеть. Впрочем, никто об этом не жалел.
Анна Ивановна, квартирная хозяйка, только что вернулась с дачи – они практически столкнулись в дверях. Она вежливо поздоровалась с Владиславом, хотя было видно, что его длинные волосы и косуха ей не слишком нравятся. Впрочем, Эрика ни разу не слышала, чтобы Анна Ивановна что-то или кого-то критиковала вслух. Потому они и ладили – даже в те дни, когда хозяйка была в городе, они с Эрикой жили каждая своей жизнью, никак не мешая друг другу.
Но сейчас Анна Ивановна была явно чем-то озабочена. Взяв у Эрики деньги, она не спешила уходить в свою комнату – так и стояла в коридоре с купюрами в руке.
- Что-то не так? – поинтересовалась Эрика.
Анна Ивановна ответила не сразу. Оказалось, ее дочь, про которую Эрика знала только то, что она уже давно живет где-то в Италии и вроде бы даже вышла замуж, все-таки не нашла себе там счастья и решила возвращаться на родину. Соответственно, поселится она у матери. А значит, комнату придется освобождать.
Все это Анна Ивановна проговорила очень тихо и сбивчиво, поминутно извиняясь, словно не она была хозяйкой квартиры и диктовала в ней все законы: «Конечно, это не завтра… ближе к весне, наверное… точно еще ничего не известно… но вы все-таки поищите варианты… вы понимаете…». Эрика, конечно, понимала. Но предстоящие поиски нового жилья ее не слишком радовали. Возвращаться к родителям она точно не будет, не для того в свое время стала жить отдельно. Может быть, Ольга что-нибудь знает?
- А я говорил, перебирайся ко мне! – с лукавой улыбкой произнес Владислав. Эрика ткнула его кулаком в бок:
- Признавайся, это ты все подстроил!
Они расхохотались. На лице Анны Ивановны недоумение сменилось облегчением – она все-таки привыкла к своей квартирантке, и ей было неприятно создавать Эрике проблемы. Но, кажется, проблема уже решилась.
Так и получилось, что в тот же вечер они ушли вместе. Казалось бы, Эрика успела обжиться здесь – но все необходимое вместе с книгами благополучно поместилось в две сумки. За остальным зайдут потом. Закидывая на плечо рюкзак с ноутбуком и дисками, Эрика оглядела комнату – и с трудом поверила, что прожила здесь три года. Она не раз шутила: «Мой дом там, где стоит мой ноутбук», - и, кажется, это была не такая уж шутка. Во всяком случае, сейчас вместе с этим рюкзаком она словно унесла все свое присутствие здесь. Так же, как в свое время унесла его из родительской квартиры – сейчас ей было странно вспоминать, что когда-то она там жила, хотя обстановка с тех пор ничуть не изменилась.
Владислав понял настроение Эрики. Он улыбнулся и тихо сказал:
- Пойдем домой.
- Пойдем, - отозвалась она. Он подхватил ее сумки и толкнул плечом дверь – оказывается, они оставили ее едва прикрытой. Словно знали, что не задержатся надолго. На пороге Эрика обернулась, взглянула на свое отражение в зеркале – и снова почти увидела, как неугомонный чертенок подмигивает из-за плеча. «Твоя взяла».
Войдя под арку сталинского дома, Эрика действительно почувствовала, что пришла домой. Просто по какому-то недоразумению никак не соберется разложить вещи. Словно уже далеко не первый день она просыпалась в спальне с зелеными шторами и завтракала на небольшой кухне среди кое-как отодвинутых в сторону книг. Здесь должны лежать и ее книги, а на столе найдется место для ее ноутбука. Потому что здесь ее дом.
- Располагайся, - Владислав широким жестом обвел комнату. – Если что где мешает – скажи, подвину. А то, может, пойдем отметим новоселье?
- Хорошая мысль.
- Только подожди немного, ладно? Мне текст один прислать обещали.
- Не вопрос.
Владислав включил ноутбук. Эрика услышала быстрый стук по клавишам, а затем приглушенный смех.
- Это у тебя текст такой веселый?
- Нет, он-то как раз еще не пришел. Тут… короче, сама смотри, - Владислав отодвинулся от экрана.
Это была статья о группе «Ветробой» – вполне обычная статья с сайта о рок-музыке, каких много. Эрика сначала не поняла, что там такого веселого – вроде бы простое изложение фактов: дата основания, перемены в составе, особенности стиля, обращение к мифологическим источникам, отсутствующая пока дискография, интервью с участниками, фотографии… Все то же, что можно написать о любой молодой группе. Но тут Эрике попалась на глаза строчка «…нынешний лидер группы, русский националист Владислав Белов».
- Так, понятно, тебя разоблачили. И что такого националистического ты им сказал?
- Ничего! С ними я вообще не разговаривал, они у «Металлурга» материал утащили. Во всяком случае, Артем так говорит – помнишь, журналист? Это же он мне и прислал, с просьбой не кидаться тяжелыми предметами. Смотри, что пишет, - он переключил вкладку и показал Эрике письмо.
«Владислав, это Артем с портала «Металлург», если помнишь такого. Нашел сегодня вот эту статью и решил переслать тебе. Это писал не я! Мой материал ты видел, там только ваши интервью и фотографии. Все остальное – измышления авторов сайта, наш редактор с ними уже ругается. Кстати, будем благодарны, если ты что-нибудь скажешь про фотографии, которые там размещены – насколько я понимаю, ни ты, ни группа этим ребятам никаких материалов не давали».
Точно под строкой про «русского националиста» располагался снимок с осеннего концерта: Владислав стоит на сцене, вскинув правую руку со сжатым кулаком. Эрика отметила, что было бы неплохо сохранить кадр в коллекцию – у нее уже было несколько фотографий с этого концерта, но отнюдь не лучшего качества. Опять Владислав, опустившийся на одно колено… Стас и Слава рядом… Макс целится обломком палочки в зал… Вполне обычные концертные фотографии.
- Это все Артем же и снимал, - пояснил Владислав. – Вон и ссылка на него стоит. Уже неплохо, многие тащат фотографии вообще без комментариев. А вот где они эту древность откопали, - он завладел мышью и прокрутил страницу чуть ниже, - мне самому очень интересно…
То, что на фотографиях действительно «древность», Эрика поняла сразу. Владислав позировал на фоне заснеженных деревьев, небрежно сбросив свою неизменную косуху на сугроб и оставшись в одной футболке с надписью HammerFall. Руки открыты – на плече пока еще нет шрамов. Распущенные волосы чуть припорошены снегом, правая рука гордо вскинута во все том же жесте. Эрика прищурилась, разбирая текст на темном фоне: «Да, если мое мировоззрение непременно надо как-то определить, то я язычник».
- Ну да, говорил я это, и не один раз. В конце концов, это правда. Я не пишу о том, чего сам не думаю. Правда, дальнейшие пояснения они решили не цитировать. Ну и, естественно, я через раз оказываюсь то сатанистом, то националистом, поскольку чем все это отличается – никто не вникает. Соответственно, даю повод порассуждать об опасных настроениях на нашей рок-сцене.
- Страшнее тебя зверя нет, ага.
- Сам себя боюсь, - оба расхохотались. – Да, а еще я принадлежал к экстремистским группировкам, ты не знала?
На очередной старой фотографии Владислав обнимал за плечи юношу в черной куртке и с характерной короткой стрижкой. В свободной руке каждый держал бутылку пива.
- Это, собственно, один из тех ребят, про которых я рассказывал. Вообще они достаточно мирные, хотя по виду и не скажешь. По крайней мере, я за ними никаких особых подвигов не помню, впрочем, мы и не общались очень давно.
- А где ты их взял-то вообще?
- Ну, Тоха – художник – учился в параллельной группе. Ушел, правда, с третьего курса. Остальные либо его друзья, либо из секции по рукопашке – я как раз тогда начал заниматься, а там у таких гнездо. Неплохие, в общем, ребята, когда не пытаются меня завербовать – а пытались неоднократно. Потому в итоге и разбрелись.
Он слегка улыбнулся:
- А вообще, я даже в чем-то рад, что этот компромат всплыл. Фотографий от Тохи я тогда так и не дождался, хоть здесь посмотрю. Неплохо ведь получилось. А вот что они понаписали… Ну да, показал со сцены «козу» - считай, сатанист, а это, - он навел курсор на концертную фотографию, - вообще через раз нацистским приветствием обзывают. Так что насчет «русского националиста» и всего остального я с ними еще пообщаюсь… - он демонстративно размял пальцы. Почему-то дальнейшая судьба авторов сайта не внушала Эрике большого оптимизма… Впрочем, Владислав тут же решительным движением отвернулся от экрана:
- Да ну их совсем. Праздновать пойдем?
- Конечно!
Идти было недалеко – сразу же за углом дома обнаружилось маленькое подвальное кафе с неприметной вывеской. Эрике не без труда удалось спуститься по крутой лестнице, даже опираясь на руку Владислава. Почему-то вспомнилась лестница в гримерку «Ветробоя» - но там хотя бы не было льда.
- Не ищешь ты легких путей, - съехидничала Эрика.
- Зато такого глинтвейна я больше нигде не видел. Осторожно, тут еще одна ступенька.
Если в квартире Владислава остался кусочек лета, то здесь царила зима. С мягким полумраком, свечкой в красном стеклянном подсвечнике и елочными шариками. В самом деле, хотя бесснежный декабрь и спутал все сезоны, до Нового года осталось совсем немного.
Владислав придвинулся ближе и проговорил:
- Помнишь, мы осенью в кофейне сидели? Я тогда подумал, что обязательно приведу тебя сюда.
- По-моему, ты вообще все решил заранее! – Эрика показала язык.
- Ты против? - хитро улыбнулся Владислав. Эрика лишь молча взъерошила ему волосы. Да, все так и должно быть – этот диванчик в углу маленького зала, эти два бокала с горячим глинтвейном и просто они вдвоем. И не верилось, что это первый день, который они провели вместе.
На следующий день Владислав ушел на встречу с заказчиком, оставив Эрику обустраиваться. Странно было видеть его с убранными в хвост волосами и в классическом пальто вместо вечной косухи, но Эрика не могла не признать – этот образ ему тоже очень шел. Хотя Владислав, оглядев себя в зеркале, усмехнулся: «Сам себя с трудом узнаю».
Пока Эрика раскладывала вещи, ее не покидало ощущение, что к ее переезду подготовились, хотя это было совершенно невозможно – конечно, Владислав мог предполагать, что со временем они станут жить вместе, и именно у него, но вряд ли знал, что это произойдет именно сейчас, на следующий день после концерта. И тем более не мог знать про дочь Анны Ивановны и ее несложившуюся итальянскую судьбу. Но как бы то ни было, квартира словно сама впускала в себя еще одного обитателя, немного подвигаясь и освобождая место. В кухонный шкафчик как раз встанет еще одна чашка. На полке для обуви армейские ботинки уживутся с полусапожками на меху. На книжном стеллаже и в стойке для дисков прекрасно уместится то, что привезла Эрика, и еще место останется. А ноутбук словно все время жил там, куда был поставлен еще вчера.
Закончив раскладывать вещи – по крайней мере, отправив по местам то, что необходимо на первое время – Эрика налила себе чая и пошла в гостиную, которую до сих пор почти не видела, перемещаясь между спальней и кухней. Голубые обои, книжные шкафы вдоль стен, массивный овальный стол, музыкальный центр… Такое чувство, что эту обстановку создавал кто-то явно старше Владислава – гостиная напомнила Эрике квартиру родителей. Во всяком случае, обои у них когда-то были точно такие же. Поставив чашку на стол и заглянув в ближайший шкаф за книгой, Эрика увидела и этого «кого-то». С фотографии в рамке на нее смотрела миловидная женщина средних лет в совершенно несолидной клетчатой рубашке. Рыжеватые волосы заплетены в косу, в руке ветка, на заднем плане большие серые валуны. Женщина улыбалась, и в ее глазах была та же отчаянная скандинавская синева, что и у Владислава.
Зачитавшись, Эрика не следила за временем, и ей показалось, что прошло всего несколько минут, когда из прихожей послышался голос:
- Ну и метель! Зима все-таки пришла. Йоль, самое время.
Эрика оглянулась на окно – там и в самом деле беспрерывно валил снег. И когда только успело стемнеть? Владислав стоял у двери, отряхивая волосы и одежду.
- Все-таки в косухе по этой погоде куда проще. Хотя даже группа говорит, что на меня смотреть холодно. Где они холод нашли, мне интересно.
- Ну не все же суровые северяне! – засмеялась Эрика. – Чаю хочешь?
На этот раз они устроились не на кухне, а в гостиной, за овальным столом. Владислав принес кулек ирисок – таких же, как тогда, на смотровой. Наверное, та их встреча должна бы называться первым свиданием. Только вот для Эрики первое свидание произошло, когда Владислав подхватил ее на руки на концерте…
Эрика очень хотела спросить про фотографию женщины, но Владислав заговорил сам:
- Странно, на самом деле… Я уже пять лет живу здесь один, но в этой комнате почти ничего не трогал. Захожу только за книгами. Привык – это комната тети Тани. Вот она, - он показал на портрет.
- Красивая… И вы похожи. Даже не столько внешне, сколько… взглядом, что ли.
- Многие так говорят. Внешне мы как раз не очень похожи – она очень небольшого роста была, как и почти все у нас. Я в семье самый высокий. Да и вообще всю жизнь слышу, что непонятно, в кого я такой уродился. Все либо русые, либо, как тетя Таня или мой отец – она его сестра – рыжие, а я в детстве еще светлее был, чем сейчас.
- Но ты же говорил, у тебя какие-то скандинавские корни есть…
- Так с тех пор сколько поколений прошло. Хотя больше действительно думать не на кого, - он пропустил сквозь пальцы прядь своих волос, словно хотел лучше разглядеть их цвет и сравнить себя с тем неведомым далеким предком. – Вообще, странно у меня все с моим семейством. Я тебе как-то обещал рассказать, как я перебрался в Москву – только налей мне еще чаю, если не трудно.
- Разумеется, не трудно! Может, ты меду хочешь? Там еще осталось…
- По-моему, ты на моей кухне уже ориентируешься лучше меня!
- Ну так я теперь здесь живу вроде, - Эрика подмигнула смеющемуся Владиславу. – Так ты меду хочешь или нет?
- Да нет, пожалуй. Я тебе фотографии хочу показать, какой тут мед. Иди лучше сюда.
Он достал с нижней полки одного из шкафов несколько тяжелых альбомов и снова сел в кресло, а Эрика устроилась на подлокотнике. Ширины вполне хватало, хотя внутри кресла что-то жалобно скрипнуло – на двоих его явно не рассчитывали. Так что вскоре они перебрались на ковер. Там раскладывать альбомы было даже удобнее. Вытянувшись на полу, Владислав перелистывал страницы со старыми фотографиями – виды Петрозаводска, Онежское озеро, корабли у пристани, здание школы… Но больше всего было леса, трав и валунов. И почти на всех таких фотографиях были эти двое, точнее, кто-нибудь один из них, редко оба. Худощавый жилистый подросток – высокий не по годам, растрепанные волосы выгорели на солнце почти до белизны – и обаятельная улыбчивая женщина, похожая в своих джинсах и рубашке на еще одного подростка, разве что, может быть, немного старше. Самую малость. Во всяком случае, валялись на траве, лазали по валунам и смеялись они совершенно одинаково.
- Жалко, у нас общих фотографий почти нет. Некому снимать – мы почти все время ходили вдвоем. Тетя Таня в Петрозаводске тогда уже не жила, только летом приезжала. После чего ни меня, ни ее найти было невозможно, - в этот момент Владислав стал особенно похож на того мальчишку на фотографиях. Тем более что альбом был открыт на странице, где светловолосый подросток в точно такой же позе вытянулся на траве под деревом. И все же Эрика не могла отделаться от ощущения, что это два разных человека. И дело отнюдь не в том, что сейчас Владислав вдвое старше. Мальчишка под деревом улыбался точно так же – но в его глазах не было и не могло быть этого льда.
- Иногда я сам себя с трудом узнаю, - проговорил Владислав. Не так давно Макс сказал: «Нет, мысли читать – это к Владиславу». Чем дальше, тем больше Эрика была уверена, что ударник не шутил. – Тогда все было очень просто: любимая тетя, вместе гуляем по лесам, она мне с самого детства привозила книги… Ага, «Калевалу», например, я потом родителей пугал непроизносимыми именами. Это тетя Таня мне объясняла, что лес живой, что с ним можно общаться… Да, представь себе, когда-то я этого не знал. Точнее, не вполне осознавал – знал, наверное, всегда. Хотя сейчас самому не верится.
- Но почему ты тогда в Москву поехал? Такие лесные жители обычно, наоборот, из Москвы едут в ту же Карелию…
- Лес – он везде лес. Просто места знать надо, - Владислав хитро усмехнулся. – Я тебе и в городском парке найду незатоптанную землю. А знаешь, как ночью шепчутся ветки? Город – это же просто оболочка…
- Знаю, - тихо ответила Эрика. Кто-кто, а она прекрасно помнила, как сквозь стены клуба впервые повеяло осенним ветром…
- Ну вот. Так что в этом плане я никакой ностальгии не испытываю. Я люблю Карелию, не раз туда возвращался и с удовольствием побываю там еще, но мне хорошо и здесь. Почему поехал? Причина первая и прозаическая – мне казалось, что в плане учебы и работы Москва будет поинтереснее Петрозаводска, при всех его достоинствах. Причина вторая и главная – в Москве жила тетя Таня. А я годам к шестнадцати окончательно понял, что с остальным семейством мне как-то делить нечего. И делить, и делать. Странная штука, не то чтобы мы конфликтовали, или мне чего-то не позволяли, или строили на мой счет планы, или еще что – нет, все вроде замечательно, но они отдельно, а я отдельно. А еще стало очень заметно, что я на них не похож. Отец иногда высказывался в духе «мы такого не рожали», «тебя точно в детстве не подменили?», в шутку, конечно, но что есть, то есть. Я заявил, что хочу учиться в МГУ, как тетя Таня, меня спросили: «А потянешь?», я сказал: «Постараюсь», больше меня на эту тему никто не трогал. Закончил школу экстерном и в очередной приезд тети Тани собрал чемодан и уехал с ней, готовиться к универу. Смешно, на самом деле – я поступил на истфак именно из-за нее. Курсе на втором понял, что я все-таки скорее филолог.
- А чего не перевелся?
- Честно говоря, лень было. Это ж целая эпопея. Да и потом, это сейчас, со всеми моими приключениями, наша армия ко мне потеряла интерес, а тогда дело обстояло несколько иначе. В общем, мне оказалось проще учиться, где учусь, и ходить к вам вольнослушателем. А после того, как тетя Таня умерла, я бы уже точно не стал переводиться. Словно дал обещание, хотя на самом деле ничего такого не было, мы про мою учебу почти не разговаривали…
Он замолчал, глядя уже не на очередную фотографию, а куда-то сквозь альбом. Эрика отметила, что на фотографии – редкий случай – тетя и племянник вдвоем. Женщина сидит на парапете в парке, почти сливаясь с осенней листвой, поза все так же подростково-небрежна, но едва ли не впервые по ее лицу видно, что она не так и молода. Юноша – уже не подросток – стоит рядом, светлые волосы отросли чуть ниже плеч, и вообще он куда больше похож на нынешнего Владислава.
- Это осень моего третьего курса. Зимой тетя Таня умерла. Сердце. Ей еще не было пятидесяти. Знаешь… мне до сих пор странно говорить о ней в прошедшем времени. Она же здесь. Ее книги, ее рассказы, все места, где мы были… жаль только, я ей мое озеро не успел показать. Ей бы там понравилось, - он улыбнулся, и в этой улыбке не было грусти. Так говорят о друге, с которым редко удается увидеться. Владислав закрыл альбом и повернулся к Эрике:
- Я же ее даже как старшую не воспринимал. Во всяком случае, воспитывать меня она точно не пыталась. Отрастил волосы – мне так больше идет. Слушаю металл – лишь бы по этому поводу милиция не приходила, а многое вообще слушали вместе, разве что на концерты я ходил один. Веду ночной образ жизни – мое дело, тем более живем в разных комнатах и друг другу не мешаем. То ли старшая сестра, то ли друг, то ли фея-крестная, хотя крестных у меня по определению быть не может.
Казалось, рыжеволосая женщина на фотографии чуть подмигнула в ответ.
Владислав все еще спал. Вчерашний вечер стоил ему немало сил, а ведь был еще концерт… Эрика невольно поежилась. На мгновение вспомнилось, как он рухнул на сиденье в машине. Но сейчас Владислав просто спал, глубоким и спокойным сном. Откинув одеяло, обнаженный, не считая неизменных браслетов, губы чуть приоткрыты. Эрика не удержалась и поцеловала его.
Владислав тут же открыл глаза.
- Я тебя разбудила?
- Я уже начал просыпаться.
- Ты красивый, - сказала Эрика, проводя ладонью по его груди. Он поймал ее руку и осторожным, но точным движением уронил Эрику рядом с собой. Она принялась шутливо отбиваться и даже запустила в него подушкой. Конечно же, Владислав одержал верх – но Эрика и сама была рада сдаться.
Некоторое время Владислав переводил дыхание, откинувшись на подушку, и Эрика уже подумала, что он снова задремал, когда он спросил:
- Надеюсь, ты сегодня никуда не торопишься?
- Не-а. Только вечером надо на квартире появиться, хозяйка за деньгами придет.
- Давай вместе съездим? – как всегда, это прозвучало скорее утверждением, чем вопросом.
- Почему нет. Мне, кстати, в любом случае туда надо, хоть переодеться – вон что ты с моей рубашкой сделал.
Она кивнула на ворох одежды на полу, увенчанный той самой рубашкой – рукав был наполовину оторван. Владислав смущенно опустил глаза. Эрика улыбнулась:
- Да ладно. Я ее только на концерты и носила – не жалко, если что.
Владислав встал и подошел к шкафу. Порывшись внутри, он извлек рубашку – разумеется, черную.
- Ты другие цвета вообще признаешь? – засмеялась Эрика.
- Иногда, - усмехнулся в ответ Владислав. – Вот, примерь.
Конечно, Эрике рубашка оказалась откровенно велика, но выбора все равно не было. Владислав опустился на одно колено и помог ей подвернуть рукава. Эрика взъерошила его волосы, он склонил голову и замер. Потом тихо произнес:
- До сих пор не верится…
- Знаешь, мне тоже. Все-таки не каждый день случается уходить с концерта с вокалистом группы, - Эрика хитро посмотрела на него и совсем другим тоном сообщила: - А я есть хочу.
- А я, кстати, тоже, - Владислав встал, огляделся по сторонам и нашел где-то в углу свои джинсы. – Пошли завтракать. Только я сейчас причешусь немного.
Сказать это оказалось проще, чем сделать. Владислав непрерывно чертыхался сквозь зубы, пытаясь распутать свою роскошную гриву и не сломать расческу. Эрика сочувственно наблюдала за ним – ей самой стоило немалого труда приводить волосы в порядок после концерта, а для Владислава это, должно быть, настоящее проклятие.
- Давай помогу, - сказала Эрика, забирая расческу. Владислав благодарно улыбнулся и откинул голову назад, чтобы ей было удобнее. Она осторожно распутывала светлые пряди, любуясь и даже отчасти завидуя – ей, девушке, отрастить волосы до такой длины не удавалось еще ни разу.
- И как ты с ними справляешься?
- Да привык уже. Я в шестнадцать лет начал отращивать. Хотя после концерта, конечно, проблема. И расчески долго не живут, - он негромко засмеялся.
- Зато красиво. И вообще, ты металлист или кто?
- Вот и я так думаю, - Владислав подмигнул. – Ладно, пошли все-таки есть. Яичницу будешь?
Эрика кивнула. Только сейчас она поняла, что ничего не ела со вчерашнего утра. Словно в ответ ее мыслям Владислав произнес:
- Я в день концерта ни о чем больше думать не могу. Да и на следующий день обычно тоже. Было дело, Макс меня только что не с ложечки кормил.
Эрика засмеялась, представив картину. Впрочем, с Макса и правда станется, насколько она успела его узнать. А Владислав помолчал и продолжил чуть изменившимся голосом:
- Так странно… Знаешь, я ведь только что понял – я же полностью в норме. Хотя после вчерашнего с хорошей вероятностью должен был бы лежать пластом. Эрика… ты сама не представляешь, что ты для меня сделала.
Он порывисто обнял ее – но внезапно чуть поморщился от боли.
- Все-таки не совсем еще в норме…
- Рука?
- Да, - он стиснул плечо – слишком знакомым Эрике жестом. – Ничего… скоро пройдет. Бывало хуже.
Он снова улыбался, и все же от Эрики не ускользнуло, что он старается поменьше пользоваться левой рукой. Но помочь с завтраком он не позволил: «Ты у меня в гостях, да и не с чем тут помогать». Правда, по привычке потянувшись за высоко стоящей банкой с чаем и чуть не выронив ее, он проговорил сквозь зубы:
- Проклятье… Всю жизнь был обоеруким, в такие моменты я себя просто калекой чувствую. С чем угодно бы справился – но не с этим…
Эрика лишь молча провела рукой по его плечу, стараясь не касаться шрамов, словно это действительно могло причинить боль. Владислав отстранил ее:
- Не надо… Ты и так очень помогла. Уже лучше, правда, - он демонстративно взял полный чайник в левую руку.
- Ну и зачем?
- Говорю же, все в порядке. Может, еще вернется, но сейчас прошло. Хочешь меда?
Чай с можжевельником, прозрачный темный мед на черном хлебе, зеленые обои… Словно не городская квартира, а летний лес. Эрика вдруг осознала, что летом так ни разу и не выезжала из города – было много работы, да и Ольга, умевшая вытащить кого угодно куда угодно, совсем пропала. А сейчас лето как будто ненадолго вернулось. Отсюда очень не хотелось выходить в снег и холод. Отсюда вообще не хотелось уходить.
- Я не хочу, чтобы ты уходила, - эхом ее мыслей произнес Владислав. – Оставайся, а?
- Я подумаю, - засмеялась Эрика. – Но съездить на квартиру все равно надо.
- Так я и не спорю.
Зазвонил телефон. Владислав протянул руку и взял с подоконника трубку.
- Привет! Макс, я могу быть в каком угодно состоянии, но тебя я узнаю всегда. Нормально, вот чай пьем. Да, ты правильно понял. Макс, я правда в порядке. Честное слово. Сам удивляюсь, но это так. Завтра? Да, буду. Передам, конечно. Ладно, удачи!
Он нажал отбой и повернулся к Эрике:
- Макс тебе привет передает. Никак не может поверить, что со мной все нормально. Я, правда, тоже.
Он усмехнулся:
- Мне кажется, Макс, если бы мог, вообще от меня бы не отходил. Когда я в больнице валялся, его чуть не насильно домой выгоняли – пока он не узнал, что жить я все-таки буду. Черт, мне просто стыдно перед ним за все то, во что я его втянул. Он не однокурсник, не коллега, не друг – он мой брат. У нас не было никакого ритуала побратимства или еще чего в том же роде, мы даже не говорили об этом – просто это так. С тех самых пор.
- Понимаю. Он хороший, - Эрику саму рассмешило, насколько по-детски это прозвучало, но Владислав кивнул в ответ без тени улыбки. Потом тряхнул головой и встал, чтобы во второй раз поставить чайник.
Когда они вышли из дома, на улице уже темнело. Короткий зимний день прошел незаметно. Отблеск солнца сквозь зеленые шторы – вот и все, что они успели увидеть. Впрочем, никто об этом не жалел.
Анна Ивановна, квартирная хозяйка, только что вернулась с дачи – они практически столкнулись в дверях. Она вежливо поздоровалась с Владиславом, хотя было видно, что его длинные волосы и косуха ей не слишком нравятся. Впрочем, Эрика ни разу не слышала, чтобы Анна Ивановна что-то или кого-то критиковала вслух. Потому они и ладили – даже в те дни, когда хозяйка была в городе, они с Эрикой жили каждая своей жизнью, никак не мешая друг другу.
Но сейчас Анна Ивановна была явно чем-то озабочена. Взяв у Эрики деньги, она не спешила уходить в свою комнату – так и стояла в коридоре с купюрами в руке.
- Что-то не так? – поинтересовалась Эрика.
Анна Ивановна ответила не сразу. Оказалось, ее дочь, про которую Эрика знала только то, что она уже давно живет где-то в Италии и вроде бы даже вышла замуж, все-таки не нашла себе там счастья и решила возвращаться на родину. Соответственно, поселится она у матери. А значит, комнату придется освобождать.
Все это Анна Ивановна проговорила очень тихо и сбивчиво, поминутно извиняясь, словно не она была хозяйкой квартиры и диктовала в ней все законы: «Конечно, это не завтра… ближе к весне, наверное… точно еще ничего не известно… но вы все-таки поищите варианты… вы понимаете…». Эрика, конечно, понимала. Но предстоящие поиски нового жилья ее не слишком радовали. Возвращаться к родителям она точно не будет, не для того в свое время стала жить отдельно. Может быть, Ольга что-нибудь знает?
- А я говорил, перебирайся ко мне! – с лукавой улыбкой произнес Владислав. Эрика ткнула его кулаком в бок:
- Признавайся, это ты все подстроил!
Они расхохотались. На лице Анны Ивановны недоумение сменилось облегчением – она все-таки привыкла к своей квартирантке, и ей было неприятно создавать Эрике проблемы. Но, кажется, проблема уже решилась.
Так и получилось, что в тот же вечер они ушли вместе. Казалось бы, Эрика успела обжиться здесь – но все необходимое вместе с книгами благополучно поместилось в две сумки. За остальным зайдут потом. Закидывая на плечо рюкзак с ноутбуком и дисками, Эрика оглядела комнату – и с трудом поверила, что прожила здесь три года. Она не раз шутила: «Мой дом там, где стоит мой ноутбук», - и, кажется, это была не такая уж шутка. Во всяком случае, сейчас вместе с этим рюкзаком она словно унесла все свое присутствие здесь. Так же, как в свое время унесла его из родительской квартиры – сейчас ей было странно вспоминать, что когда-то она там жила, хотя обстановка с тех пор ничуть не изменилась.
Владислав понял настроение Эрики. Он улыбнулся и тихо сказал:
- Пойдем домой.
- Пойдем, - отозвалась она. Он подхватил ее сумки и толкнул плечом дверь – оказывается, они оставили ее едва прикрытой. Словно знали, что не задержатся надолго. На пороге Эрика обернулась, взглянула на свое отражение в зеркале – и снова почти увидела, как неугомонный чертенок подмигивает из-за плеча. «Твоя взяла».
Войдя под арку сталинского дома, Эрика действительно почувствовала, что пришла домой. Просто по какому-то недоразумению никак не соберется разложить вещи. Словно уже далеко не первый день она просыпалась в спальне с зелеными шторами и завтракала на небольшой кухне среди кое-как отодвинутых в сторону книг. Здесь должны лежать и ее книги, а на столе найдется место для ее ноутбука. Потому что здесь ее дом.
- Располагайся, - Владислав широким жестом обвел комнату. – Если что где мешает – скажи, подвину. А то, может, пойдем отметим новоселье?
- Хорошая мысль.
- Только подожди немного, ладно? Мне текст один прислать обещали.
- Не вопрос.
Владислав включил ноутбук. Эрика услышала быстрый стук по клавишам, а затем приглушенный смех.
- Это у тебя текст такой веселый?
- Нет, он-то как раз еще не пришел. Тут… короче, сама смотри, - Владислав отодвинулся от экрана.
Это была статья о группе «Ветробой» – вполне обычная статья с сайта о рок-музыке, каких много. Эрика сначала не поняла, что там такого веселого – вроде бы простое изложение фактов: дата основания, перемены в составе, особенности стиля, обращение к мифологическим источникам, отсутствующая пока дискография, интервью с участниками, фотографии… Все то же, что можно написать о любой молодой группе. Но тут Эрике попалась на глаза строчка «…нынешний лидер группы, русский националист Владислав Белов».
- Так, понятно, тебя разоблачили. И что такого националистического ты им сказал?
- Ничего! С ними я вообще не разговаривал, они у «Металлурга» материал утащили. Во всяком случае, Артем так говорит – помнишь, журналист? Это же он мне и прислал, с просьбой не кидаться тяжелыми предметами. Смотри, что пишет, - он переключил вкладку и показал Эрике письмо.
«Владислав, это Артем с портала «Металлург», если помнишь такого. Нашел сегодня вот эту статью и решил переслать тебе. Это писал не я! Мой материал ты видел, там только ваши интервью и фотографии. Все остальное – измышления авторов сайта, наш редактор с ними уже ругается. Кстати, будем благодарны, если ты что-нибудь скажешь про фотографии, которые там размещены – насколько я понимаю, ни ты, ни группа этим ребятам никаких материалов не давали».
Точно под строкой про «русского националиста» располагался снимок с осеннего концерта: Владислав стоит на сцене, вскинув правую руку со сжатым кулаком. Эрика отметила, что было бы неплохо сохранить кадр в коллекцию – у нее уже было несколько фотографий с этого концерта, но отнюдь не лучшего качества. Опять Владислав, опустившийся на одно колено… Стас и Слава рядом… Макс целится обломком палочки в зал… Вполне обычные концертные фотографии.
- Это все Артем же и снимал, - пояснил Владислав. – Вон и ссылка на него стоит. Уже неплохо, многие тащат фотографии вообще без комментариев. А вот где они эту древность откопали, - он завладел мышью и прокрутил страницу чуть ниже, - мне самому очень интересно…
То, что на фотографиях действительно «древность», Эрика поняла сразу. Владислав позировал на фоне заснеженных деревьев, небрежно сбросив свою неизменную косуху на сугроб и оставшись в одной футболке с надписью HammerFall. Руки открыты – на плече пока еще нет шрамов. Распущенные волосы чуть припорошены снегом, правая рука гордо вскинута во все том же жесте. Эрика прищурилась, разбирая текст на темном фоне: «Да, если мое мировоззрение непременно надо как-то определить, то я язычник».
- Ну да, говорил я это, и не один раз. В конце концов, это правда. Я не пишу о том, чего сам не думаю. Правда, дальнейшие пояснения они решили не цитировать. Ну и, естественно, я через раз оказываюсь то сатанистом, то националистом, поскольку чем все это отличается – никто не вникает. Соответственно, даю повод порассуждать об опасных настроениях на нашей рок-сцене.
- Страшнее тебя зверя нет, ага.
- Сам себя боюсь, - оба расхохотались. – Да, а еще я принадлежал к экстремистским группировкам, ты не знала?
На очередной старой фотографии Владислав обнимал за плечи юношу в черной куртке и с характерной короткой стрижкой. В свободной руке каждый держал бутылку пива.
- Это, собственно, один из тех ребят, про которых я рассказывал. Вообще они достаточно мирные, хотя по виду и не скажешь. По крайней мере, я за ними никаких особых подвигов не помню, впрочем, мы и не общались очень давно.
- А где ты их взял-то вообще?
- Ну, Тоха – художник – учился в параллельной группе. Ушел, правда, с третьего курса. Остальные либо его друзья, либо из секции по рукопашке – я как раз тогда начал заниматься, а там у таких гнездо. Неплохие, в общем, ребята, когда не пытаются меня завербовать – а пытались неоднократно. Потому в итоге и разбрелись.
Он слегка улыбнулся:
- А вообще, я даже в чем-то рад, что этот компромат всплыл. Фотографий от Тохи я тогда так и не дождался, хоть здесь посмотрю. Неплохо ведь получилось. А вот что они понаписали… Ну да, показал со сцены «козу» - считай, сатанист, а это, - он навел курсор на концертную фотографию, - вообще через раз нацистским приветствием обзывают. Так что насчет «русского националиста» и всего остального я с ними еще пообщаюсь… - он демонстративно размял пальцы. Почему-то дальнейшая судьба авторов сайта не внушала Эрике большого оптимизма… Впрочем, Владислав тут же решительным движением отвернулся от экрана:
- Да ну их совсем. Праздновать пойдем?
- Конечно!
Идти было недалеко – сразу же за углом дома обнаружилось маленькое подвальное кафе с неприметной вывеской. Эрике не без труда удалось спуститься по крутой лестнице, даже опираясь на руку Владислава. Почему-то вспомнилась лестница в гримерку «Ветробоя» - но там хотя бы не было льда.
- Не ищешь ты легких путей, - съехидничала Эрика.
- Зато такого глинтвейна я больше нигде не видел. Осторожно, тут еще одна ступенька.
Если в квартире Владислава остался кусочек лета, то здесь царила зима. С мягким полумраком, свечкой в красном стеклянном подсвечнике и елочными шариками. В самом деле, хотя бесснежный декабрь и спутал все сезоны, до Нового года осталось совсем немного.
Владислав придвинулся ближе и проговорил:
- Помнишь, мы осенью в кофейне сидели? Я тогда подумал, что обязательно приведу тебя сюда.
- По-моему, ты вообще все решил заранее! – Эрика показала язык.
- Ты против? - хитро улыбнулся Владислав. Эрика лишь молча взъерошила ему волосы. Да, все так и должно быть – этот диванчик в углу маленького зала, эти два бокала с горячим глинтвейном и просто они вдвоем. И не верилось, что это первый день, который они провели вместе.
На следующий день Владислав ушел на встречу с заказчиком, оставив Эрику обустраиваться. Странно было видеть его с убранными в хвост волосами и в классическом пальто вместо вечной косухи, но Эрика не могла не признать – этот образ ему тоже очень шел. Хотя Владислав, оглядев себя в зеркале, усмехнулся: «Сам себя с трудом узнаю».
Пока Эрика раскладывала вещи, ее не покидало ощущение, что к ее переезду подготовились, хотя это было совершенно невозможно – конечно, Владислав мог предполагать, что со временем они станут жить вместе, и именно у него, но вряд ли знал, что это произойдет именно сейчас, на следующий день после концерта. И тем более не мог знать про дочь Анны Ивановны и ее несложившуюся итальянскую судьбу. Но как бы то ни было, квартира словно сама впускала в себя еще одного обитателя, немного подвигаясь и освобождая место. В кухонный шкафчик как раз встанет еще одна чашка. На полке для обуви армейские ботинки уживутся с полусапожками на меху. На книжном стеллаже и в стойке для дисков прекрасно уместится то, что привезла Эрика, и еще место останется. А ноутбук словно все время жил там, куда был поставлен еще вчера.
Закончив раскладывать вещи – по крайней мере, отправив по местам то, что необходимо на первое время – Эрика налила себе чая и пошла в гостиную, которую до сих пор почти не видела, перемещаясь между спальней и кухней. Голубые обои, книжные шкафы вдоль стен, массивный овальный стол, музыкальный центр… Такое чувство, что эту обстановку создавал кто-то явно старше Владислава – гостиная напомнила Эрике квартиру родителей. Во всяком случае, обои у них когда-то были точно такие же. Поставив чашку на стол и заглянув в ближайший шкаф за книгой, Эрика увидела и этого «кого-то». С фотографии в рамке на нее смотрела миловидная женщина средних лет в совершенно несолидной клетчатой рубашке. Рыжеватые волосы заплетены в косу, в руке ветка, на заднем плане большие серые валуны. Женщина улыбалась, и в ее глазах была та же отчаянная скандинавская синева, что и у Владислава.
Зачитавшись, Эрика не следила за временем, и ей показалось, что прошло всего несколько минут, когда из прихожей послышался голос:
- Ну и метель! Зима все-таки пришла. Йоль, самое время.
Эрика оглянулась на окно – там и в самом деле беспрерывно валил снег. И когда только успело стемнеть? Владислав стоял у двери, отряхивая волосы и одежду.
- Все-таки в косухе по этой погоде куда проще. Хотя даже группа говорит, что на меня смотреть холодно. Где они холод нашли, мне интересно.
- Ну не все же суровые северяне! – засмеялась Эрика. – Чаю хочешь?
На этот раз они устроились не на кухне, а в гостиной, за овальным столом. Владислав принес кулек ирисок – таких же, как тогда, на смотровой. Наверное, та их встреча должна бы называться первым свиданием. Только вот для Эрики первое свидание произошло, когда Владислав подхватил ее на руки на концерте…
Эрика очень хотела спросить про фотографию женщины, но Владислав заговорил сам:
- Странно, на самом деле… Я уже пять лет живу здесь один, но в этой комнате почти ничего не трогал. Захожу только за книгами. Привык – это комната тети Тани. Вот она, - он показал на портрет.
- Красивая… И вы похожи. Даже не столько внешне, сколько… взглядом, что ли.
- Многие так говорят. Внешне мы как раз не очень похожи – она очень небольшого роста была, как и почти все у нас. Я в семье самый высокий. Да и вообще всю жизнь слышу, что непонятно, в кого я такой уродился. Все либо русые, либо, как тетя Таня или мой отец – она его сестра – рыжие, а я в детстве еще светлее был, чем сейчас.
- Но ты же говорил, у тебя какие-то скандинавские корни есть…
- Так с тех пор сколько поколений прошло. Хотя больше действительно думать не на кого, - он пропустил сквозь пальцы прядь своих волос, словно хотел лучше разглядеть их цвет и сравнить себя с тем неведомым далеким предком. – Вообще, странно у меня все с моим семейством. Я тебе как-то обещал рассказать, как я перебрался в Москву – только налей мне еще чаю, если не трудно.
- Разумеется, не трудно! Может, ты меду хочешь? Там еще осталось…
- По-моему, ты на моей кухне уже ориентируешься лучше меня!
- Ну так я теперь здесь живу вроде, - Эрика подмигнула смеющемуся Владиславу. – Так ты меду хочешь или нет?
- Да нет, пожалуй. Я тебе фотографии хочу показать, какой тут мед. Иди лучше сюда.
Он достал с нижней полки одного из шкафов несколько тяжелых альбомов и снова сел в кресло, а Эрика устроилась на подлокотнике. Ширины вполне хватало, хотя внутри кресла что-то жалобно скрипнуло – на двоих его явно не рассчитывали. Так что вскоре они перебрались на ковер. Там раскладывать альбомы было даже удобнее. Вытянувшись на полу, Владислав перелистывал страницы со старыми фотографиями – виды Петрозаводска, Онежское озеро, корабли у пристани, здание школы… Но больше всего было леса, трав и валунов. И почти на всех таких фотографиях были эти двое, точнее, кто-нибудь один из них, редко оба. Худощавый жилистый подросток – высокий не по годам, растрепанные волосы выгорели на солнце почти до белизны – и обаятельная улыбчивая женщина, похожая в своих джинсах и рубашке на еще одного подростка, разве что, может быть, немного старше. Самую малость. Во всяком случае, валялись на траве, лазали по валунам и смеялись они совершенно одинаково.
- Жалко, у нас общих фотографий почти нет. Некому снимать – мы почти все время ходили вдвоем. Тетя Таня в Петрозаводске тогда уже не жила, только летом приезжала. После чего ни меня, ни ее найти было невозможно, - в этот момент Владислав стал особенно похож на того мальчишку на фотографиях. Тем более что альбом был открыт на странице, где светловолосый подросток в точно такой же позе вытянулся на траве под деревом. И все же Эрика не могла отделаться от ощущения, что это два разных человека. И дело отнюдь не в том, что сейчас Владислав вдвое старше. Мальчишка под деревом улыбался точно так же – но в его глазах не было и не могло быть этого льда.
- Иногда я сам себя с трудом узнаю, - проговорил Владислав. Не так давно Макс сказал: «Нет, мысли читать – это к Владиславу». Чем дальше, тем больше Эрика была уверена, что ударник не шутил. – Тогда все было очень просто: любимая тетя, вместе гуляем по лесам, она мне с самого детства привозила книги… Ага, «Калевалу», например, я потом родителей пугал непроизносимыми именами. Это тетя Таня мне объясняла, что лес живой, что с ним можно общаться… Да, представь себе, когда-то я этого не знал. Точнее, не вполне осознавал – знал, наверное, всегда. Хотя сейчас самому не верится.
- Но почему ты тогда в Москву поехал? Такие лесные жители обычно, наоборот, из Москвы едут в ту же Карелию…
- Лес – он везде лес. Просто места знать надо, - Владислав хитро усмехнулся. – Я тебе и в городском парке найду незатоптанную землю. А знаешь, как ночью шепчутся ветки? Город – это же просто оболочка…
- Знаю, - тихо ответила Эрика. Кто-кто, а она прекрасно помнила, как сквозь стены клуба впервые повеяло осенним ветром…
- Ну вот. Так что в этом плане я никакой ностальгии не испытываю. Я люблю Карелию, не раз туда возвращался и с удовольствием побываю там еще, но мне хорошо и здесь. Почему поехал? Причина первая и прозаическая – мне казалось, что в плане учебы и работы Москва будет поинтереснее Петрозаводска, при всех его достоинствах. Причина вторая и главная – в Москве жила тетя Таня. А я годам к шестнадцати окончательно понял, что с остальным семейством мне как-то делить нечего. И делить, и делать. Странная штука, не то чтобы мы конфликтовали, или мне чего-то не позволяли, или строили на мой счет планы, или еще что – нет, все вроде замечательно, но они отдельно, а я отдельно. А еще стало очень заметно, что я на них не похож. Отец иногда высказывался в духе «мы такого не рожали», «тебя точно в детстве не подменили?», в шутку, конечно, но что есть, то есть. Я заявил, что хочу учиться в МГУ, как тетя Таня, меня спросили: «А потянешь?», я сказал: «Постараюсь», больше меня на эту тему никто не трогал. Закончил школу экстерном и в очередной приезд тети Тани собрал чемодан и уехал с ней, готовиться к универу. Смешно, на самом деле – я поступил на истфак именно из-за нее. Курсе на втором понял, что я все-таки скорее филолог.
- А чего не перевелся?
- Честно говоря, лень было. Это ж целая эпопея. Да и потом, это сейчас, со всеми моими приключениями, наша армия ко мне потеряла интерес, а тогда дело обстояло несколько иначе. В общем, мне оказалось проще учиться, где учусь, и ходить к вам вольнослушателем. А после того, как тетя Таня умерла, я бы уже точно не стал переводиться. Словно дал обещание, хотя на самом деле ничего такого не было, мы про мою учебу почти не разговаривали…
Он замолчал, глядя уже не на очередную фотографию, а куда-то сквозь альбом. Эрика отметила, что на фотографии – редкий случай – тетя и племянник вдвоем. Женщина сидит на парапете в парке, почти сливаясь с осенней листвой, поза все так же подростково-небрежна, но едва ли не впервые по ее лицу видно, что она не так и молода. Юноша – уже не подросток – стоит рядом, светлые волосы отросли чуть ниже плеч, и вообще он куда больше похож на нынешнего Владислава.
- Это осень моего третьего курса. Зимой тетя Таня умерла. Сердце. Ей еще не было пятидесяти. Знаешь… мне до сих пор странно говорить о ней в прошедшем времени. Она же здесь. Ее книги, ее рассказы, все места, где мы были… жаль только, я ей мое озеро не успел показать. Ей бы там понравилось, - он улыбнулся, и в этой улыбке не было грусти. Так говорят о друге, с которым редко удается увидеться. Владислав закрыл альбом и повернулся к Эрике:
- Я же ее даже как старшую не воспринимал. Во всяком случае, воспитывать меня она точно не пыталась. Отрастил волосы – мне так больше идет. Слушаю металл – лишь бы по этому поводу милиция не приходила, а многое вообще слушали вместе, разве что на концерты я ходил один. Веду ночной образ жизни – мое дело, тем более живем в разных комнатах и друг другу не мешаем. То ли старшая сестра, то ли друг, то ли фея-крестная, хотя крестных у меня по определению быть не может.
Казалось, рыжеволосая женщина на фотографии чуть подмигнула в ответ.
